Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

Штурму предшествовала феноменально эффективная подготовка. Осаждающих было меньше, чем осажденных, но Суворов, как обычно, делал ставку не на численное, а на качественное преимущество. В таких условиях оно могло быть достигнуто лишь слаженностью и тренировкой, поэтому шесть дней подряд командующий обучал солдат преодолевать глубокие рвы и карабкаться на стены, для чего в поле был воздвигнут точный макет измаильских укреплений. Учения проводились сначала днем, а затем и ночью.

Убедившись, что урок усвоен, полководец провел двухдневную канонаду, чтобы разбить на стенах побольше турецких пушек, и 11 декабря, под прикрытием темноты, дал приказ идти на приступ.

К восьми часам утра стены были взяты и началась резня на улицах, продолжавшаяся до сумерек.

Перед штурмом Суворов предупредил коменданта, что в случае сопротивления весь гарнизон будет перебит, и теперь исполнил свое жестокое обещание. Три четверти турок были уничтожены, пленных стали брать лишь к концу дня.

Но огромны были и потери победителей. Во рвах, на стенах, на измаильских улицах суворовская армия потеряла убитыми и ранеными почти двадцать процентов своего состава.

Цена победы была высока, но высокой была и награда. После Измаила султан воевать расхотел. Весь 1791 год шла дипломатическая торговля по условиям мира, и в самом начале 1792 года он наконец был подписан в румынском городе Яссы.

Турция признала аннексию Крыма и уступила почти пустую территорию между Днестром и Бугом. Это, конечно, была очень скудная компенсация за огромные людские и финансовые потери России, но Екатерине в это время важнее было развязать себе руки перед окончательным решением «польского вопроса».

Западная экспансия

При всей важности черноморских приобретений главный прирост екатерининской империи происходил за счет поглощения обширных, густонаселенных областей Речи Посполитой. Несмотря на потери предыдущего столетия, это по-прежнему была одна из крупнейших европейских стран: более 700 тысяч квадратных километров территории, двенадцать с половиной миллионов жителей – всего на треть меньше, чем в России.

С точки зрения государственной истории, эта восточноевропейская держава, издавна соперничавшая с Русью, выбрала себе противоположную форму существования: не жестко централизованную «ордынскую» систему, а род постфеодальной дворянской республики, в которой централизация и административная «вертикаль» почти полностью отсутствовали. В семнадцатом веке, когда во всех ведущих странах усилились государственные институты с неизбежным концентрированием финансовых и военно-мобилизационных ресурсов, Речь Посполитая еще больше парализовала свой механизм управления. К старинному правилу «Nihil novi» («Ничего нового») – имелось в виду без согласия шляхты – присоединился уже вовсе абсурдный принцип «свободного вето», согласно которому всякое государственное постановление требовало единогласного одобрения делегатов Сейма. Любой из них имел право крикнуть «Nie pozwalam!» («Не позволяю!») – и дело останавливалось.

Долгая Северная война (1700–1721) в основном происходила на польской территории, что совершенно разорило и без того бедную страну. Хотя королевство состояло в антишведской коалиции, никаких выгод от победы оно не получило. К этому времени Речь Посполитая утратила всякое международное значение. Она даже не могла сама выбрать себе монарха – спор за польский престол решался в Петербурге, Париже, Вене, а с усилением Пруссии еще и в Берлине.