Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

Речью Посполитой фактически управляли русские посланники, у которых на вооружении всегда был аргумент в виде воинских частей, расквартированных в Польше. Посол Николай Репнин выражался прямее, чем его государыня. Он сказал полякам: «Вы властны делать у себя все, что хотите, а мы властны принимать только то, что мы хотим; вы можете свой проект подписать и внести в конституцию нынешнего сейма; но в исполнении, конечно, встретите сопротивление с нашей стороны, ибо мы по соседству должны наблюдать, чтоб форма здешнего правления не была изменена».

В качестве аргументации вмешательства во внутренние дела другой страны «по соседству» звучало не очень убедительно, и российское правительство придумало более веское основание: защита веротерпимости. Почему это в Польше всем заправляют католики? Разве нет в королевстве христиан иных вероисповеданий – протестантов и, между прочим, православных, интересы которых русская государыня просто обязана защищать? (То, что подавляющее большинство польских православных, четыре с половиной миллиона человек, к этому времени принадлежали к униатской, то есть греко-католической церкви, замалчивалось). «Диссидентский вопрос», как это называлось, стал мощным рычагом разрушения польского государства.

На сейме 1767 года король послушно отказался от своей реформы, а делегаты постановили уравнять «диссидентов» в правах с католиками. Были и сопротивляющиеся, но с ними Репнин поступил попросту: арестовал и отправил в Россию, то есть повел себя, как губернатор колонии. Однажды он обратился к протестующим делегатам со словами: «Перестаньте кричать! А будете продолжать шуметь, то я тоже заведу шум, и мой шум будет сильнее вашего».

Эта наглость, кажется, была частью заранее обдуманной стратегии: спровоцировать взрыв возмущения. Вскоре это и произошло. Часть оскорбленного шляхетства вполне ожидаемо собрала собственный съезд (конфедерацию) и объявила о своем неповиновении. Началось антиправительственное восстание, участники которого назвали себя «конфедератами», а свой союз – «Барской конфедерацией» по названию городка Бар.

После этого было нетрудно устроить так, чтобы пророссийские члены Сената попросили Екатерину помочь с «укрощением мятежников». Весной 1768 года в страну вошли новые русские полки и быстро рассеяли конфедератские отряды, причем Краков пришлось брать штурмом, а Люблин даже спалить. Однако волнения не стихали, а растекались всё шире. К тому же чрезмерная активность русских привела к осложнению, на которое они не рассчитывали.

Как мы уже знаем, забеспокоилась Турция, подзуживаемая французскими дипломатами, и под предлогом нарушения Прутских договоренностей (о невмешательстве в польские дела) объявила России войну. Расчет был на то, что, держа столько войск в Польше, русские не смогут полноценно воевать в Причерноморье.

Новый поворот событий немедленно оживил сопротивление конфедератов, а заодно осмелел король Станислав. Возможно, Екатерине пришлось бы дать задний ход, но ей на помощь пришли Пруссия и Австрия, которым тоже хотелось поживиться за счет Речи Посполитой.

В 1770 и 1771 годах между тремя державами шла ожесточенная торговля, кому что достанется. Договорились только в июле 1772 года, подписав между собой секретные конвенции.

Польша сокращалась почти наполовину. России достались Белоруссия и часть польской Прибалтики с населением в 1,3 миллиона человек. Пруссии – не столь обширные и населенные, но куда более прибыльные области на севере. А больше всех нажилась Австрия, которая заняла богатые южнопольские регионы, где обитало более двух с половиной миллионов жителей.

Оккупировав каждый свою зону, державы поставили Станислава перед фактом. Он попротестовал против «несоблюдения должного уважения к королю и республике», воззвал к французскому и английскому дворам, но поддержки от них не получил и смирился с неизбежным.

В документе, оправдывающем грабеж, Екатерина с поразительным иезуитством декларировала, что всё это сделано ради блага самой же Польши: «для сокращения границ последней, чтоб дать ей положение, более сообразное с ее конституциею и с интересами ее соседей, наконец, для самого главного, для сохранения мира в этой части Европы».

Но ополовинивание Речи Посполитой было только началом. Продолжение последовало в 1791 году и было вызвано двумя обстоятельствами.