Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

Русским и советским историкам Анна, как правило, категорически не нравилась. У нее исключительно скверная репутация, которую выразительно суммирует Ключевский: «Это царствование – одна из мрачных страниц нашей истории, и наиболее темное пятно на ней – сама императрица. Рослая и тучная, с лицом более мужским, чем женским, черствая по природе и еще более очерствевшая при раннем вдовстве среди дипломатических козней и придворных приключений в Курляндии, где ею помыкали, как русско-прусско-польской игрушкой, она, имея уже 37 лет, привезла в Москву злой и малообразованный ум с ожесточенной жаждой запоздалых удовольствий и грубых развлечений». Того же мнения С. Платонов: «Правление Анны – печальная эпоха русской жизни XVIII в., время временщиков, чуждых России. Находясь под влиянием своих любимцев, Анна не оставила по себе доброй памяти ни государственной деятельностью, ни личной жизнью. Первая сводилась к удовлетворению эгоистических стремлений нескольких лиц, вторая отмечена странностями, рядом расточительных празднеств, грубыми нравами при дворе, блестящими, но жестокими затеями вроде “ледяного дома”». Советская историография и вовсе называла аннинское царствование «правлением шайки иноземных угнетателей».

При этом современники, в том числе иностранные наблюдатели, оценивали Анну вовсе не так сурово.

Испанский посол герцог де Лириа пишет: «…Она приятна во всём, очень щедра ко всем и милосердна к бедным, щедро награждает тех, кто этого заслуживает, и сурово наказывает тех, кто совершил какое-либо преступление. Она очень страшится пороков, в особенности содомии, её размышления и идеи очень возвышенны, и она ничем так не занята, как тем, чтобы следовать тем же правилам, что и её дядя Пётр I. Одним словом, это совершенная государыня».

Анна Иоанновна с арапчонком. К.-Б. Растрелли

Граф Миних (сын знаменитого фельдмаршала, о котором речь впереди) считает, что всеми признаваемая некрасивость царицы компенсировалась «благородством и величественностью». О том же сообщает в письме и жена английского посла: «В выражении её лица есть величавость, поражающая с первого взгляда, но когда она говорит, на губах появляется невыразимо милая улыбка. Она много разговаривает со всеми, и обращение её так приветливо, что кажется, будто говоришь с равным; в то же время она ни на минуту не утрачивает достоинства государыни. Она, по-видимому, очень человеколюбива, и будь она частным лицом, то, я думаю, её бы называли очень приятной женщиной».

Даже брюзга Щербатов, которому мало кто нравится, отзывается об Анне сравнительно мягко: «Императрица Анна не имела блистательного разуму, но имела сей здравый рассудок, который тщетной блистательности в разуме предпочтителен… Не имела жадности к славе, и потому новых узаконеней и учрежденей мало вымышляла, но старалась старое учреждённое в порядке содержать. Довольно для женщины прилежна к делам и любительница была порядку и благоустройства, ничего спешно и без совету искуснейших людей государства не начинала, отчего все её узаконении суть ясны и основательны».

В отечественной исторической традиции у Анны Иоанновны плохая репутация по трем причинам.

Первая – идеологическая, она же «патриотическая». Принято считать, что эта государыня продвигала только иноземцев и обижала русских. Вторая – эмоциональная, или «гуманистическая». Императрицу осуждают за жестокость казней и размах репрессий. В 1730-е годы зона нервозности действительно расширяется, затрагивая уже не только самую верхушку российского общества, но и более широкие слои. Оба эти обвинения в адрес Анны будут рассмотрены ниже. Но есть и третья причина традиционной антипатии, которую я бы назвал «анекдотической» – в старинном значении слова «анекдот». Государыня любила пожить в свое удовольствие, и ее забавы, впрочем, бывшие совершенно в духе эпохи, выглядели в глазах потомков весьма непривлекательно.