Евреи, Христианство, Россия. От пророков до генсеков

Убийство Кирова и смерть Куйбышева в 1935 г. укрепили позиции Сталина в партии и государстве. В Политбюро вводятся сторонник Сталина Микоян А. И. и умеренный Чубарь В. Я. Хрущев Н. С. и Жданов А. А. становятся первыми секретарями Московской и Ленинградской парторганизаций, соответственно, и кандидатами в члены Политбюро. Слепо преданный вождю Ежов Н. И. избирается Председателем ЦКК и секретарем ЦК, а его заместителем в партии становится Маленков Г. М. Меньшевик в прошлом, а ныне угодливый и жестокий раб Сталина Вышинский А. Я. назначается Генеральным прокурором СССР. В 1935 г. расстановка сил в Политбюро по отношению к оголтелому террору, планируемому Сталиным, была примерно 6: 3. Сталинистами следует считать Молотова, Кагановича, Ворошилова, Андреева, умеренными (условно) — Орджоникидзе, Косиора С. В., Чубаря, нейтральным — Калинина. Секретариат ЦК был полностью под контролем Сталина и состоял из Сталина, Кагановича, Жданова и Ежова. Главный инструмент террора — НКВД с назначением Ежова стал абсолютно управляемым, хотя и требовал чистки от людей Ягоды и Менжинского.

До сих пор неясно, зачем, имея столь большое влияние на дела страны, Сталину понадобилось еще развязывать неслыханный по масштабу террор? Оппозиция, против которой террор был направлен, в сущности, была даже не эфемерной, а скорее, номинальной, вымышленной. Вымышленным был и его главный враг Троцкий с его пресловутым троцкизмом. Никакого влияния на умы, а главное, на дела страны в то время троцкизм не оказывал. Профилактическое истребление миллионов людей тоже не могло быть обосновано никакими нуждами государства. Высказывалась идея, что террор диктовался Сталину экономическими соображениями, т. к., во-первых, на кого-то требовалось списать экономические неудачи, вызванные экстремальным планированием, и нищенский жизненный уровень. Во-вторых, превращение миллионов людей в зэков давало возможность использовать их при строительстве таких объектов, в такие сроки и в таких труднодоступных районах, какие были невозможны для обычной экономики. Эта версия представляется правдоподобной.

В годы «ежовщины» страна столкнулась с концентрированным и идеологизированным злом, воплощенным преступной ленинской партией в самые извращенные формы. Многое здесь зависело от личности вождя, подчинившего себе практически все. К сожалению, из всех возможных персонажей история выдвинула на вершину пирамиды зла наиболее искусного монстра. Монстр подобрал помощников, близких ему по преступным наклонностям, но более слабых умом и волей. Поэт писал: «А вокруг него сброд тонкошеих вождей, Он играет услугами полулюдей» (169). Вожди вовсе не были уж такими тонкошеими, если каждый из них свернул шею в среднем полумиллиону людей. О вождях мы расскажем ниже в порядке развития событий.

Поводом для витка репрессий явилась серия взрывов в сентябре 1936 г. на кемеровских шахтах. В октябре были арестованы заместитель наркома тяжелой промышленности Пятаков Г. Л., а также Сокольников Г. Я., Серебряков Л. П., Радек К. Б. и ряд ответственных работников транспорта, угольной и тяжелой промышленности. На декабрьском (1936 г.) Пленуме ЦК Пятаков с выбитыми зубами давал показания на присутствовавших там же Бухарина и Рыкова. 23 января 1937 г. начался 2-й московский процесс по «делу троцкистско-зиновьевского центра», состоящего из 17 человек. Они обвинялись в попытке свержения правительства, покушения на вождей, восстановления капитализма, расчленения СССР на подчиненные империалистам зоны с отдачей Украины Германии, Восточной Сибири Японии, повсеместного и всеобщего саботажа. 13 обвиняемых, в том числе Пятаков, Серебряков, были казнены на основании «царицы доказательств» — собственных признаний. Через несколько дней после казни Пятакова Орджоникидзе покончил с собой при невыясненных полностью обстоятельствах. Поскольку организованный «центром» саботаж был всеобщим, то охота за саботажниками и шпионами развернулась во всех отраслях народного хозяйства, в государственных учреждениях, на всех уровнях и во всех коллективах. Все строчили доносы, обличали, требовали казни, каялись и самобичевались. Такого массового психоза страна еще не переживала. И народ, и элита верили заговорам и жили в напряженном страхе. Так как заговорщики были везде, то аресты шли повсеместно. После пыток арестованные признавались, а суды-«тройки» приговаривали их к расстрелу. Приговоры приводились в исполнение немедленно. Трудящиеся в газетах и на митингах одобряли казни и требовали больше крови.