Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

В 790 г. на севере началась Реконкиста — отвоевание христианами Испании. К 1150 г. более половины Иберийского полуострова уже находилось в их руках. К 1300 г. под контролем Альмохадов оставалась лишь узкая полоска вокруг Гранады. В 1492 г. Испания была вновь воссоединена под рукой «католических королей» Фердинанда и Изабеллы, и это подготовило почву для последующего изгнания (или принудительного обращения) евреев, инквизиции и переезда евреев в качестве conversos, marranos или «тайных иудеев» в Латинскую Америку.

Европейские евреи: финансы и обращение в христианство

Находясь в условиях запрета на владение землей и отсутствия защищенности, которую оно давало, но при этом получая прибыль от городских занятий — а также вследствие большого значения, традиционно придававшегося образованию, сбережениям и внутриобщинному доверию, — евреи нередко становились богатыми. Пол Джонсон отмечает: «Некий коллективный инстинкт заставил евреев обезличить финансы и рационализировать всеобщий экономический процесс. Любая собственность, считавшаяся еврейской, всегда... была в опасности»[122].

Кредит, этот фундамент капитализма, был в значительной степени изобретением евреев, и то же самое можно сказать о ценных бумагах и их рынке. Традиционные ценности и установки в сочетании с силой обстоятельств привели к тому, что евреи стали играть важную и постоянную роль в экономике — символическим выражением этого может служить тот факт, что, начиная с 1969 г., когда впервые была присуждена Нобелевская премия по экономике, более трети лауреатов имели еврейское происхождение.

Символом выдающейся роли евреев в финансах может служить дом Ротшильдов, не только игравший с начала XIX в. ключевую роль в международных финансах — и политике, — но и участвовавший в обширной филантропической деятельности по всему миру, особенно связанной с еврейскими делами. Ротшильдам в значительной степени удалось сохранить свою иудейскую идентичность в условиях того давления, направленного на обращение в христианство, которому другие евреи не могли сопротивляться.

В конце XVIII в. и на протяжении всего XIX в. на евреев оказывалось сильнейшее давление с целью обращения их в христианство — это давало не только респектабельность, но и доступ к общественному признанию, богатству и авторитету. К числу евреев, перешедших в христианство, принадлежал отец Бенджамина Дизраэли, который принял новую веру в 1816 г., когда Бенджамину было 12 лет. Без этого его сын не смог бы стать премьер-министром, так как до 1858 г. евреи не могли быть членами парламента.

Отец Карла Маркса, отец и братья которого были раввинами в германском Трире, перешел в христианство в 1824 г. Генрих Гейне, великий немецкий писатель и поэт, творения которого увековечены в музыке Феликса Мендельсона, Иоганна Брамса, Рихарда Вагнера, Рихарда Штрауса и других композиторов, перешел в лютеранство в 1825 г. в возрасте 27 лет. «Как сказал сам Гейне в порядке самооправдания, его обращение было “входным билетом в европейскую культуру. <...> Как в свое время Генрих IV сказал: ‘“Париж стоит мессы’”, — так и я говорю: ‘“Берлин стоит проповеди’”. На протяжении большей части оставшейся жизни Гейне переживал внутреннюю борьбу из-за несовместимых элементов его немецкой и еврейской идентичностей»[123].

Дедом композитора Мендельсона был великий философ еврейского Просвещения Мозес Мендельсон. Отец Феликса перешел в лютеранство и принял несемитскую фамилию Бартольди, когда тому было семь лет. Любопытно, что сам Феликс избегал употребления этой новой фамилии. Есть свидетельства того, что Мендельсон также переживал внутреннюю борьбу двух идентичностей — например, то, что он выбрал для двух своих ораторий одну тему из Ветхого Завета (Илия) и одну из Нового (Христос). У нацистов с этим не возникло никаких проблем: Мендельсон был идентифицирован как еврей, а его музыка запрещена.

Опыт евреев в Америке: личные размышления

Достигнув восьмидесятилетнего возраста и размышляя над своей жизнью, я вижу ее как типичный пример, иллюстрирующий опыт евреев в Америке — по крайней мере того значительного большинства евреев, предки которых приехали в США из Восточной Европы в последние десятилетия XIX в. и первые десятилетия XX в.

Если до первого класса школы я не очень осознавал свою еврейскую идентичность, то начиная с этого времени я определенно стал ее осознавать. Я посещал Школу Ранкла в Бруклайне, штат Массачусетс, — в городе, известном существенной долей еврейского населения[124] и своими знаменитостями, такими как Майк Уоллес, Барбара Уолтерс, Конан О’Брайен и Майкл Дукакис.

Возвращаясь из школы в первые недели обучения в первом классе, я неоднократно становился мишенью нападок моего одноклассника, ирландца-католика Ричарда О’Хёрна, который кидался в меня желудями и кричал: «Грязный христоубийца!» Вскоре я выяснил, что есть такие части Бруклайна, в частности Бруклайн-Виллидж, куда еврейскому мальчику заходить небезопасно.