Евреи в русской армии: 1827—1914.

Среди антиеврейских распоряжений Ванновского одним из самых жестких была мера, направленная на пересмотр льгот по жительству вышедшим в запас еврейским солдатам. До 1885 г. считалось, что, отслужив положенный срок в армии, еврейские солдаты приобретают право повсеместного жительства в империи. Эта привилегия освобождала еврейского солдата-запасника от бремени черты оседлости. И хотя формально распоряжение Ванновского соответствовало букве закона, полиция разрешала рядовым запаса из евреев селиться за пределами черты^{933}. Однако после 1885 г. полиция, как правило, отказывалась признать свидетельства о выходе в запас в качестве документа, дающего право на «повсеместное в империи проживание», и приступила к высылке евреев обратно в черту. Так, 5 апреля 1885 г. петербургский градоначальник переслал в Военное министерство ходатайства десяти евреев — рядовых запаса, просивших о разрешении проживать в Петербурге. По его резолюции, евреев следовало выслать, так как они служили по Уставу 1874 г., соответственно не пользовались льготами николаевских солдат и обязаны были возвратиться после срока службы в места приписки. Сходное заявление прислал в Военное министерство и земский отдел МВД. После двухлетнего рассмотрения этого вопроса 22 января 1888 г. Обручев подготовил циркуляр, одобренный Ванновским, «О недозволении нижним чинам евреев, уволенным в запас, оставаться в пунктах, закрытых для оседлости евреев»^{934}. С этого момента для русского еврейства воинская служба перестала быть ступенью к равноправию. Солдат-запасник — в отличие, скажем, от николаевского рекрута, отслужившего двадцать пять лет, — должен был возвращаться обратно в черту. В Военном министерстве было решено не давать уходящим в запас даже временных разрешений на пребывание за чертой. Отслужившие евреи обязаны были немедленно по окончании срока службы отправляться к месту приписки^{935}.

Изгнание еврейских солдат, поступивших на службу после 1874 г., из просторных внутренних губерний империи в тесноту местечек черты оседлости Военное министерство подкрепило другой инициативой, а именно попыткой создать в армии своеобразный аналог черты оседлости, за пределы которого евреев не допускали. Первыми от этой новой министерской политики пострадали военврачи. Командующий Виленским военным округом генерал граф Тотлебен утверждал, что еврейские врачи менее старательны, преследуют корыстные цели, поэтому нужно ограничить их присутствие в войсках^{936}. Попытка министра юстиции Манассеина доказать военному ведомству, что местное командование перекладывает на еврейских врачей ответственность за дурное состояние санитарной службы в войсках, не привела к ощутимым результатам^{937}. Евреи среди военврачей составляли 10,1 % (250 человек). Наибольшее количество приходилось на Виленский, Одесский, Варшавский и Киевский военные округа, соответственно — 20, 25, 11, 4, 12,2 %. Среднее число евреев-врачей соответствовало среднему населению Западных губерний. Драматизм ситуации заключался в том, что в войсках врачей решительно не хватало. Тем не менее, приняв нарекания Тотлебена как само собой разумеющееся, Ванновский направил соответствующее донесение Александру III и, получив высочайшее одобрение, 10 апреля 1882 г. издал циркуляр «О приведении в исполнение мер по ограничению наплыва лиц Моисеева закона в военно-медицинскую службу»^{938}. Из худосочного военного бюджета специально выделили 4,5 тыс. руб., чтобы перевести врачей-евреев в Туркестанский и Восточно-Сибирский военные округа. Позже судьбу евреев-врачей разделили фельдшера и аптекарские ученики. В нарушение Устава 1874 г. и вопреки острой нехватке фельдшеров в армии, для евреев, имеющих фармацевтическое звание, закрыли фельдшерские должности.