Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха "хмельничины".

Томясь в плену, ведя переговоры о своем выкупе, еврейские уполномоченные не теряют, однако, времени и решают использовать свое невольное пребывание на запретной территории с максимальной эффективностью. Они завязывают здесь связи, знакомятся с обстановкой и добиваются успеха, открывая этим еврейскому купечеству двери в Сечь. Тот самый казак, который привозил в кош цитированное выше благодарственное письмо, 8 голов сахару и сообщение о том, что он благополучно доставил пленных евреев, привозит с собой также официальное послание, подписанное тем же Самуилом Марковичем (уполномоченным пленных) и еще двумя евреями. Самый текст послания достаточно убедительно говорит за себя и не нуждается поэтому в комментариях. Евреи писали: «Да еще уведомились мы, что при запорожском войске, в Сечи Запорожской же и в прочих тамошних жительствах во владениях вашей вельможности купцам с навозом разных товаров, яко сукон, материи и протчего, также и горелки, довольно нет. А здесь ныне по воле божией благополучно. Для того вельможность вашу упрошуемо, з нашею покорностью повелеть нас в Сечь Запорожскую и во все тамошние места отсель горелку, з сукон и с прочих разных товарей и людей препровождать и тамо то продавать, ежели тако позволение от вельможности вашей сделаете [известите] своим писанием через своих нарочных казаков… Не оставить для опровождения дабы в пути обид следовать не могло. Также, когда и непозволение уведомить же с нарочными теми…» Послание было получено в кошевой канцелярии в самом начале 1772 г. (вероятно в конце февраля)[81].

Предложение попало на подготовленную почву, оно явно шло по линии уже четко наметившихся торгово-политических интересов Сечи, которая искала новых торговых связей и новых рынков сбыта. Кошевой атаман Петр Калнышевский, которому было адресовано это послание, близко принимавший к сердцу, как лидер так называемой «торговой партии», торговые интересы Сечи, а, как крупнейший купец, достаточно сильно непосредственно заинтересованный в них, ответил быстро. Надо думать, что для П. Калнышевского это предложение не было неожиданно; если не он его сам вызвал, то, во всяком случае, очевидно, он был подготовлен к нему за время переговоров с уполномоченными пленных (интересно отметить, что ответ его адресован не тем только трем евреям, которые подписали цитированное письмо-предложение, но и другим «уполномоченным»).

В своем весьма любезном ответе кошевой пишет не только о том, что он удовлетворяет ходатайство еврейских купцов, вместе с ними «в представляемых товарах признавая здешним казакам надобности», он указывает также, каким способом можно обставить совершенно безопасно их поездку в Сечь (предоставляя им специальный караул с Бугогардовой переправы) — он предлагает им также не ограничиваться только импортными операциями, а сообщает: «здесь же вы можете доставать лошади, рогатый скот, рыбу и прочее». П. Калнышевский вовсе не хочет, чтобы торговля с Сечью стала монополией именно этой группы еврейских купцов. Он считает нужным подчеркнуть, что Сечь вообще становится ныне открытой для евреев-купцов. Он просит их объявить, что «и из других мест ваши братья могли сюда приезжать с товарами». Им будет оказано такое же покровительство[82].

Кошевой проявляет большую энергию, и в тот же день, того же 12 марта 1772 г. он отправляет также ордер начальнику Бугогардового поста-переправы (через эту переправу шла вся торговля с Польшей), в котором он его извещает, что «уманским жидам… в здешние места привоз товаров позволен, то и повелеваем вам, когда начнут к вам приходить оные к вашим перевозам через реку Буг, стараться переправлять со всякою скоростью и [без]опасностью, чтобы притом никакой траты следовать не могло; и по требованию их давать им из ваших казаков для препровождения в путь людей достойных и верных, посколько надобно человек, коим приказываете, чтобы они до надлежащего места оных жидов со всякою справностью доставляли»[83].

Словом, принимаются все меры к обеспечению безопасности еврейских купцов на новых местах их торговой деятельности. Если вспомнить, что еврейские купеческие обозы должны идти из Умани всего через четыре года после ее разгрома, следуя через степи, где недавно рыскали ватаги гайдамаков, то эти заботы не кажутся излишними. Неудивительно поэтому, что в своем ответе на письмо кошевого от 25 марта 1772 г. купцы уделяют главное внимание именно вопросу о безопасности в пути. А пока они посылают небольшой презент кошевому: «штуку швабского сукна да сахару две головы»[84].