Еврейские литературные сказки

Поэма была опубликована в 1919 г. в Киеве в издательстве Культур-Лиги с иллюстрациями Элиэзера (Эль) Лисицкого и сразу стала одной из самых известных иллюстрированных книг. Образ снежной бури как спасительной и в то же время опасной стихии постоянно присутствует в творчестве Мани Лейба (см. следующую поэму).

Ингл-Цингл — мальчик-с-пальчик (букв. мальчик-язычок) — персонаж еврейского фольклора.

Балагола — еврей-извозчик.

ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ИЛИЯ-ПРОРОК СПАС ВИЛЬНУ ОТ СНЕГА

(А майсе, ви азой Элийоху-ганови гот гератевет Вилне фун шней)

Поэма входит в сборник «Элийогу ганови цикл ун андере лидер» («Цикл стихов об Илье-пророке и другие стихотворения»), имеющий отчетливые фольклорные корни.

В основе поэмы лежат характерные для еврейского фольклора представления об Илье-пророке. В еврейских народных сказках (причем не только ашкеназских) Илья-пророк всегда выступает в роли доброго волшебника, выручающего людей из беды. Сказки об Илье-пророке принадлежали к числу наиболее популярных в разных еврейских общинах.

Илья-пророк (1-я Цар., 17–19, 21; 2-я Цар., гл. 1–2) — величайший библейский пророк из числа тех, чьи пророчества до нас не дошли. В библейской Книге пророка Малахии сказано: «Вот Я посылаю вам Илью-пророка перед наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал. 3: 24), поэтому Илья-пророк воспринимается как предтеча Мессии и связан с чаяньями и надеждами на светлое будущее.

Еврейская традиция, начиная со времен Талмуда и вплоть до наших дней, в качестве модели для сказок об Илье-пророке выделяет из библейского повествования те эпизоды, в которых он выступает спасителем бедняков (история вдовы из Царефата (Сарепты), 1-я Цар. 17:9—24) и обличителем несправедливости (история о винограднике Навота (Навуфея), 1-я Цар., 21).

Илья-пророк занимает совершенно особое место в постбиблейской литературе. Согласно Талмуду и мидрашам, Илья, вознесенный живым на небо, принимает постоянное участие в земных делах, появляясь там, где срочно необходимо Божественное вмешательство. В сущности, уже талмудическая агада дает образцы сюжетов об Илье-пророке, напоминающие народные сказки. Он странствует по миру то в обличии благочестивого старца, то кочевого араба (отсюда в сказках — Илья-пророк в образе бродяги, прохожего), то вовсе невидимкой, но всегда как заступник праведников, мудрецов и бедняков. Он обучает их премудростям Торы и тайнам каббалы, спасает от беды, от опасности, от болезни, от бедности. Именно таким изображает Мани Лейб Илью-пророка: «… Илия-пророк подходил к нашей Вильне помочь как обычно, / Какому-нибудь бедняку, у которого не на что справить субботу, / Здесь, может, утешить больного, там дров наколоть, чтоб детишки не мерзли…»

Поэма Мани Лейба написана очень своеобразным размером — белым семистопным (изредка попадаются шестистопные строки) амфибрахием с неурегулированной цезурой и женскими окончаниями. Мне не удалось обнаружить произведений, написанных таким сверхдлинным размером, ни в русской, ни в европейской поэзии. Этот выдуманный Мани Лейбом размер явно выступает как своеобразный субститут гекзаметра. Создавая свою поэму, Мани Лейб явно ориентировался на образцы повествовательных гекзаметрических поэм в русской и еврейской литературе. В первую очередь речь идет о поздних поэмах Жуковского и об идиллиях Саула Черниховского, блистательно переведенных на русский язык В. Ф. Ходасевичем. Трудно сказать, насколько идиллии Черниховского были доступны Мани Лейбу на иврите, но он, несомненно, читал переводы Ходасевича.

Вильна — старое название Вильнюса.

…став еврейским надгробьем. — В Литве и Белоруссии из-за отсутствия легко обрабатываемого камня еврейские надмогильные стелы делали из дерева.

Его украшают два льва, и корону Творца подпирают их лапы. — Наиболее традиционная композиция декора на еврейских надгробиях в Восточной Европе.

…местом ученья, и Торы, и мудрости всякой… — Вильна считалась крупнейшим центром еврейской учености и с гордостью носила титул «Литовский Иерусалим».

Кущи (Сукес) — см. прим, на с. 378.

Назвали тебя в честь него, да послужит тебе он защитой… — Поэма носит отчетливо автобиографический характер. Имя поэта — Лейб — совпадает с именем упомянутого в ней прадеда. У ашкеназов принято давать детям имена умерших родственников. Также широко распространено представление о том, что предки являются для своих потомков небесными заступниками.

Шиве (букв. семь, др.-евр.) — традиционный семидневный траур по умершему близкому.