Еврейские народные сказки. Том 2. Сказки евреев Восточной Европы

В еврейской традиции различают три повествовательные схемы для разорванной помолвки: нарушение уговора родителей о женитьбе детей (например, ИФА 18132, наст. т., № 49), возражение родителей против предсказанной женитьбы или брака по любви (например, ИФА 4735, т. 1, № 45; 6591, т. 1, № 44; 12549, т. 1, № 46) и нарушение брачного договора женихом или невестой. Данная сказка — пример последней схемы. Она основана на двух темах: месть покинутой невесты, имеющая длительную историю в еврейском фольклоре, и разговор с призраком и его исчезновение, что характерно для европейской традиции в целом.

Мстительная невеста

Тема «месть невесты» известна в еврейской традиции как история «Ласка и яма», которая представляет собой вариацию фольклорного сюжета 842В* «Змея на свадебном пиру». Ранняя скрытая аллюзия на эту историю присутствует в Вавилонском Талмуде (далее — ВТ) (Таанит 8а), но окончательную письменную форму она получает лишь к концу XI в. во Франции и Италии. Раши (1040–1105) в своем комментарии к соответствующему отрывку из ВТ поясняет загадочную аллюзию [4]. Приблизительно в то же время Натан бен Иехиель из Рима (1035 — ок. 1110) включает рассказ в свой талмудический лексикон «Арух», работа над которым была завершена в 1101 г., но издан он был в Риме в 1469–1472 гг.

Расширенная форма рассказа появляется в сборниках XIV в., таких как йеменский «Мидраш ха-Гадол» и «Сефер ха-Маасиот» (вероятно, персидского происхождения). Рукопись XIV в. из Ирана, которую Кушелевский определяет как идентичную «Сефер ха-Маасиот» [5], включает версию «Ласки и ямы», усеченную в начале и в конце. В Европе история появилась в печати в XVI в. на иврите [6] и в начале XVIII в. на идише [7]. В XIX в. рассказ о любви и отречении стал популярен в еврейской литературе; наиболее примечательна пьеса на идише «Суламифь» (1880), написанная Авромом Гольдфаденом (1840–1908) [8]. В XIX–XX вв. история была включена в несколько сборников и антологий. В хасидской традиции, к которой относится данная сказка, существует несколько вариантов темы умершей невесты; в таких историях забытая невеста умирает, а не просто тяжело переживает. В данной сказке дети жениха не умирают; они даже не рождаются. Жених компенсирует ситуацию не тем, что женится на бывшей невесте (которая умерла), но тем, что отдает деньги для свадьбы ее племянницы.

Беседа с призраком

Появление и знамения умерших всегда были неотъемлемой частью человеческой веры в магию, сверхъестественные и святые силы. Часто, как в данной истории, умершие выступают в качестве посредника между живыми и Господом, в других случаях они обладают независимой волей и способностями. Существует обширная литература, посвященная общению с призраками, духами и привидениями, от Средних веков и до наших дней. Рассматривая все эти примеры, можно заметить, что люди, вступающие в общение с призраками, как молодой человек в данной сказке, пребывают в жизненном кризисе.

Тиррелл различает четыре варианта взаимодействия с духами: эксперименты, кризисные ситуации, загробный мир и общение с привидениями [9]. Выделенные им варианты не обязательно исключают друг друга, но настоящая история повествует о духе из загробного мира, который воспринимается как живой. В современном фольклоре популярным персонажем становится «исчезающий автостопщик» [10].

В большинстве случаев духи являются с требованиями (см., например, сказку ИФА 18159, наст. т., № 2), но характер взаимодействия живых и умерших различается. Данной истории свойственны следующие черты:

• реалистичность умершей невесты;

• во время встречи молодому человеку неизвестно о сверхъестественной сущности его невесты;

• беспокойство умершей — результат обиды, нанесенной ей при жизни;

• существует прямая зависимость между появлением умершей и семейным кризисом; компенсация обиды, нанесенной невесте, выражается в поддержке чужой женитьбы.

В восточноевропейском еврейском обществе за начальную поддержку новобрачных отвечали родители невесты. Без приданого (надн на идише) помолвка и свадьба были практически невозможны. Родительская обязанность становилась особенно тяжелым бременем для семей бедняков, имевших нескольких близких по возрасту дочерей. В библейские времена существовала обратная ситуация: жених или его семья платили выкуп (мохар) за невесту (Быт. 24:53, Исх. 22:15–16). Это была скорее традиция, а не предписание закона.