Еврейские погромы

А вот позиция иудеев совершенно иррациональна. Они просто органически неспособны признать как раз эту позицию Рима. Как это — они такие же, как все?! Нет! Они другие! Они исключительные! Их выбрал Бог! Они имеют право и даже обязаны владеть миром!

Парадоксально, но антисемитская в целом позиция египтян и греков больше отвечает позиции самих иудеев. Ведь египтяне признают их священные книги, спорят о них и считают иудеев каким-то исключительным явлением. Они не спорят о религии нубийцев и ливийцев, а вот о религии иудеев — спорят. Они не рассказывают, что жители Синайского полуострова едят людей, и не пытаются выгнать из страны жителей Кипра. А вот иудеи для них — какие-то особо опасные и отвратительные люди.

И для греков тоже иудеи оказались какими-то особенными: особенно страшными, особенно противными, особенно опасными. Исключением из правила, одним словом. Исключение получилось на редкость отвратительное, сосущее человеческую кровь, — что-то вроде нечистой силы. Но ведь исключение!

Похоже, такую позицию иудеям было легче принять. Потому греки в талмудической традиции и для большинства евреев Нового времени и остались «хорошими».

А вот признания себя «такими же, как все», не потерпели ни древние иудеи, ни их потомки. Римская позиция оскорбляла именно тем, что римляне не были ни филосемитами, ни антисемитами. Они видели в иудеях один из народов империи, и только. Даже называя иудеев более неуживчивыми и «вредными», чем германцы и скифы, Марк Аврелий ставит их в один ряд с другими.

Разумеется, многие евреи (метро-евреи, если угодно) вполне принимают эту позицию. И кстати, именно она становится основой для их социального успеха. А вот для ретро-евреев такая позиция просто мучительна. И именно она провоцирует их на выступления.

Учтем это важнейшее обстоятельство. Ведь именно раскол иудеев обуславливает погромы одних иудеев другими.

Непостижимые погромы

Вообще история античности заставляет отнестись к явлению погромов более сложно, чем навязывает Краткая еврейская энциклопедия. В большинстве еврейских сочинений нееврейская толпа набрасывается на иудеев не в силу каких-то иррациональных причин. Так и в романах Фейхтвангера античные антисемиты (римляне, конечно же) объясняют сыну главного героя причину своих убеждений совершенно фантастическим образом.

Но мы видим, что в основе античного антисемитизма лежит вполне рациональная и объяснимая конкуренция. Кроме конкуренции есть и психологические причины… Но коренятся они, по крайней мере, не только в неприятии евреев и их веры. Неевреи могут нападать на иудеев еще и потому, что позиция исключительности их раздражает и оскорбляет. А иудеи нападают на неевреев еще и потому, что претендуют на эту исключительность и возмущаются: почему ее никто не признает?!

Из иррационального проявления ненависти к иудеям погромы превращаются в крайне неприятный, отвратительный, но естественный и психологически вполне объяснимый элемент отношений народов. Причем участие иудеев в погромах так же обычно, как и неевреев. Более того — для иудеев очень характерны погромы внутри самого иудейского народа, по политическому признаку. Ни греки, ни римляне в ходе своих гражданских войн никогда не достигали такой стадии взаимного озверения, никогда не истребляли друг друга с таким ожесточением, как иудеи.

Глава 4. Как евреи громили византийских христиан, а те громили евреев

Христианская непримиримость

Принятие христианства большинством населения Римской империи совершенно меняет картину. Христиане не столь толерантны, как язычники. Они хотят, чтобы христианство принимали ВСЕ. Иудеи видятся им в лучшем случае каким-то нелепым реликтом, который необходимо «исправить». А то и прямыми врагами Христа.

Иоанн Хризостом, т. е. «Златоуст» (347 или 349–407 гг.), уже в первой из своих речей, посвященных обличению евреев^{124}, очень сокрушается, что многие из христиан участвуют в праздновании еврейской Пасхи, соблюдают не только христианские, но и иудейские посты, посещают расположенную рядом синагогу. Эти люди, видимо, не очень различают христианство и иудаизм: и то и другое, в конце концов, единобожные, «авраамические» религии.

Вот и прихожане Златоуста думают, что в синагоге хранится книга Закона (Тора) и проповеди пророков, а значит, и сама синагога священна. Они убеждены, что клятвы, произнесенные в синагоге, священном доме, особо священны и ненарушимы.

Иоанн возмущен этим и проповедует:

«И если евреи не смогли узнать Отца, если они распяли Сына, если они отвергли помощь (Святого) Духа, кто же не будет достаточно смел, чтобы заявить прямо, что синагога — жилище демонов?»

(1–3).