Еврейский вопрос: Беседы с главным раввином России

Когда в спорном или сложном семейном вопросе участвующие стороны настроены миролюбиво, делами может заниматься один раввин. Но когда ситуация непростая и страсти накалены, раввинат обязательно собирается в полном составе – три раввина и писец. Во время расторжения брака он заполняет специальную форму, в которую вписывает место проведения развода, фамилии, имена, отчества бывших супругов, дату. Заверяется этот документ обязательно уважаемым и религиозно грамотным человеком, имеющим на это право, занимающимся, скажем, написанием мезуз, тфиллинов. Бракоразводное письмо вручается женщине. Одновременно все происходящее фиксируется в раввинском суде. И, если, например, человек уезжает в другую страну или город, там встречает свою половину и хочет жениться или выйти замуж, из местной синагоги к нам поступает запрос: каково зафиксированное семейное положение таких-то и таких-то? Наш раввинский суд проверяет записи и подтверждает, что, например, действительно, женщина была в браке, разведена по закону, свободна и может снова выйти замуж. Только получив такое подтверждение, в другой синагоге будут оформлять новое брачное свидетельство.

Но ситуации бывают разные. Часто, получив в загсе паспорта с отметками о разводе, кто-то из супругов отказывается давать согласие на развод в раввинском суде. Не дает муж развода жене, и все. А она, не получив разводного письма, естественно, не может выйти замуж повторно. Такие конфликты разгорались… Мы в раввинском суде и уговаривали, и старались помирить людей, сделать так, чтобы они договорились и разошлись полюбовно. Но, тем не менее, многие упирались, себе и другим ломали жизнь, и в результате никто не был счастлив. Но тут уж ничего не поделаешь, чего только в жизни не бывает.

В советские времена раввинский суд не был всесильной организацией. В семейных делах огромное значение имела система паспортных отметок. Например, когда люди хотели устроить свадьбу по религиозному обряду, в их паспортах обязательно должен был стоять штамп о регистрации в загсе. Только после этого можно было проводить в синагоге религиозную церемонию бракосочетания. Или, скажем, когда бывшие супруги приходили в раввинский суд разводиться и приносили паспорта со штампами о разводе, их, естественно, без разговоров разводили, куда было деваться? Конечно, на решение раввинского суда влияло то, что по официальным законам пара уже разведена.

Кроме свидетельств о браках и разводах, раввинат выдает свидетельства, подтверждающие еврейство. О том, что человек является галахическим евреем или что он принял гиюр.

Страшная неразбериха была в свое время с этими свидетельствами. Когда началась волна массовых отъездов в Израиль, многие правдами и неправдами пытались подтвердить свое еврейство. Естественно, тут же нашлись те, кто за определенное вознаграждение эти самые свидетельства щедро выдавал, и довольно много людей этим воспользовалось. Получали фальшивые бумажки и по ним выезжали в Израиль. А потом нам много лет в раввинский суд присылали копии этих свидетельств, пытаясь выяснить, настоящие они или нет. В некоторых случаях разобраться было практически невозможно, но были тонкости, о которых многие не задумывались. Например, о том, что у нас в стране примерно с сороковых годов в свидетельстве о рождении в графе «национальность» не уточняли, кто по национальности мама и папа. До этих лет национальность указывали. Скажем, у меня в свидетельстве о рождении 1937 г. было написано, что папа еврей и мама еврейка. А потом все поголовно стали русскими. Так вот, не зная об этом, мне в синагогу приносили «восстановленные» свидетельства от 1953 г., где все родственники – и папы, и мамы, и соседи по лестничной клетке – были записаны евреями. Как так? А очень просто. Он заплатил, кому надо, и ему, что надо, написали. Полная неразбериха творилась.

Но попытка разобраться со всем и навести порядок ни к чему не привела. Дело в том, что в раввинате при синагоге раньше был свой архив. Все, что можно, учитывалось и контролировалось. В советские времена для того, чтобы получить свидетельство о религиозном бракосочетании, необходимо было официально заплатить двадцать пять рублей в кассу синагоги и получить квитанцию. Копии квитанций оставались у нас, на основании этих квитанций и велся учет.

Но когда в 1983 г. после смерти моего предшественника я вступил в должность раввина и принял дела, оказалось, что от архива ничего не осталось – никаких квитанций, ни единого документа или записи. Все испарилось.

Сейчас, бывает, обращаются люди, просят подтвердить, что папа с мамой делали свадьбу в синагоге по религиозному обряду. Но если церемония проходила в пятидесятых, шестидесятых или семидесятых годах, об этом нет никаких сведений. Ничего не сохранилось, ни свидетельств от раввина Шлифера, ни от раввина Левина, ни от кого.