Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

4) Лирический поэт VII в. Стесихор в своей (потерянной) «Елене» следовал в изображении судьбы героини общепринятой гомеровской версии; за это, говорит легенда, его постиг гнев Диоскуров, братьев Елены, и он лишился зрения. Узнав о причине своего несчастья, он сочинил так называемую «Палинодию», в которой выставил Елену верной женой, не последовавшей за обольстителем в Трою. Подробности нам неизвестны, но так как он был источником Еврипида в нашей трагедии, то позволительно будет основные черты этой последней возвести к нему. Итак, мы заключаем, что Стесихор воспользовался «мотивом призрака», найденным им у Гесиода, но только в обратном смысле: именно призрак был похищен Парисом и увезен в Трою, сама же Елена была перенесена волею богов на Фарос к Протею и там провела все время, пока ее муж сражался и скитался. Наконец, Менелай и сам был занесен ветром к Фаросу вместе с призраком, который он добыл в Трое; здесь Протей передал ему его верную жену, призрак же испарился.

Легенду о слепоте Стесихора придется, разумеется, отбросить: не Диоскуры, а покровительствуемая ими Спарта заставила поэта через союзную дельфийскую коллегию спасти честь своей богини Елены, как я это показал в своей статье «Елена Прекрасная» (см. выше).

5) Геродот в Мемфисе видел храм «Афродиты-странницы»; о нем «жрецы» рассказали ему следующую легенду. Когда в Мемфисе царем был Протей, к Канобийскому устью Нила был занесен Парис с похищенной в Спарте Еленой и с сокровищами Менелая. Начальник устья Фонис, по-видимому, соответствующий тому «Фону», которого сама Елена («Одиссея», песнь IV) называет своим хозяином в Египте, донес Протею о его прибытии, и тот потребовал его к себе и спросил, откуда он везет женщину и казну. Парис хотел его обмануть, но был уличен собственными неверными рабами; узнав правду, Протей велел ему уплыть одному, сказав, что намерен сберечь Елену и ее добро для ее мужа. Все же Троянская война состоялась, так как эллины не поверили клятвам троян, что Елены у них нет. По взятии города Менелай был занесен в Египет, где получил от Протея обратно и жену и сокровища.

Египетского в этой легенде вряд ли найдется и крупица; скорее всего «жрецы», т. е. греческие проводники, рассказали Геродоту версию Стесихора, а он рационализировал ее по-своему. Рационализация коснулась трех пунктов: 1) «призрак» был устранен; 2) фаросский морской бог Протей был превращен в египетского царя, причем для соединения побережья с царской столицей на Ниле пришлось придумать посредника в лице Фониса; 3) вещая сила морского бога была заменена показанием рабов Париса.

6) Наконец, Еврипид опирается одинаково и на Стесихора и на Геродота; призрак он удержал, но Протея рационализировал, его же вещую силу олицетворил в его дочери, причем созвучие ее имени – Феоноя – с геродотовским Фонисом вряд ли случайно. Но так как его в те времена особенно интересовала интрига, то он честную отдачу Елены Протеем Менелаю заменил побегом и для этого предположил, что мудрый Протей умер и его престол унаследовал страстный и дерзкий, хотя и набожный, Феоклимен.

Одно нас смущает: обыкновенно геродотовская традиция вливается в трагическую мифопею не через Еврипида, а через Софокла. Про Софокла сохранилось свидетельство, что он написал трагедию под заглавием «Похищение Елены»; не была ли эта трагедия соединительным звеном между Геродотом и Еврипидом?

3. Пародия Аристофана

Как уже было сказано выше, интрига побега, введенная Еврипидом в эту трагедию, вызвала неодобрение также и современной ему критики; его отголосок мы находим в комедии Аристофана «Фесмофории» («Thes-pophoriazusai»), назначенной к постановке в 411 г., т. е. годом позже «Елены». Содержание ее следующее.

Еврипид проведал, что собирающиеся на праздник Фесмофорий женщины намерены говорить о нем в своем собрании по поводу женоненавистнической тенденции его трагедий и вынести неприятную для него резолюцию; он хочет уговорить женоподобного собрата, трагика Агафона, переодеться женщиной и, отправившись к празднующим, произнести речь в его пользу; когда же Агафон отклоняет от себя это опасное поручение, его свояк – по рукописям, его тесть Мнесилох, – возмущенный этой трусостью, решается сам его исполнить. Для этого ему приходится первым делом пожертвовать своей седой бородою; затем он отправляется на праздник, напутствуемый благословением Еврипида и его обещанием выручить его в случае беды. Роль свою он разыгрывает добросовестно, но его все-таки обличают. Одна из женщин отправляется доложить о святотатстве притану; другие возвращаются к священнодействиям, оставив Мнесилоха, все еще переодетого, под надзором дюжей и злой старухи. Тот не унывает – недаром он поклонник Еврипида. И вот тут начинаются пародии.