Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Но и на другой стороне силы не меньше. Тайна раскрыта: Клитемнестра узнала, зачем ее с дочерью вызвали из Аргоса. Она заручилась могущественным средством спасения; но прежде чем им воспользоваться, она хочет просьбами склонить царя. Ей «Эллада» ничего не говорит; она стоит за свои женские права, а эти права ясны, несомненны, непреоборимы. Подобно большинству гречанок, она вышла за своего мужа не по любви, а по воле родителей; но, раз став его женой, она была ему покорна и верна, свято охраняя честь его и его детей – тех четверых детей, которых она ему родила. А он как ей намерен отплатить?

…Скажи, подумал ли, когда
В поход уйдешь надолго ты, что будет,
Что будет с сердцем матери ребенка,
Которого зарежешь ты, Атрид?
Как эта мать на ложе мертвой птички
Осуждена глядеть, и на гнездо
Пустое, дни за днями, одиноко
Глядеть, и плакать, и припоминать…

«Подумал ли?» О да, разумеется, подумал; но эти думы не в силах сорвать ярмо Необходимости, от них только больнее становится разрываемому на части родительскому сердцу… Нечего делать, нужно прибегнуть к последнему, крайнему средству.

VI

Это средство – Ахилл. Славный сын нереиды, воспитанный в одиночестве гор мудрым кентавром, чужд всякого – как мы сказали бы теперь – «социального инстинкта». И ему «Эллада» ничего не говорит: он видит в ней лишь надоедливую помеху для своей личной воли, а его воля страстна, могуча и чиста, точно вихрь с Пелионских высот. Он возмущен тем, что Агамемнон воспользовался его именем для своего коварного замысла. О браке он не помышляет – Ифигении он никогда не видел и в первый раз о ней слышит, – но это все равно: девушки, которая раз была названа «невестой Ахилла», он в обиду не даст. Правда, он один; вся «Эллада» против него, даже его собственная дружина почти вся его оставила, не желая жертвовать общим благом ради красивой мечты. Но зато он – первый в войске богатырь, непобедимый сын морской богини; он придет, станет рядом с жертвенником, вооруженный с головы до ног, во главе оставшихся ему верными воинов, – и горе тому, кто поднимет нож на его названную невесту. В войске это знают, и всеобщее возмущение растет; Одиссей, представитель социальной силы, разжигает страсти воинов против молодого безумца. Видно, быть жаркому бою; эллинская кровь в изобилии оросит алтарь девственной богини.

…Не Ахилл герой нашей драмы; но справедливость требует, чтобы мы мимоходом указали на эту замечательную личность, предвоплотившую в себе весь средневековый рыцарский романтизм с его безрассудной отвагой, с его беззаветным благородством, с его преданностью женщине и ее правам.

VII

Не Ахилл герой нашей драмы; ее героиня – представительница женственности, Ифигения. Что такое Ифигения? Это – прелестный нежный цветок, выросший под прохладной сенью терема, при благосклонном покровительстве той же богини-девы Артемиды. Будучи гордостью своего отца и сама гордясь им, этим образцом всех совершенств в ее глазах, она мирно росла навстречу тому времени, при мысли о котором ей делалось и сладко и жутко, – времени, когда ей придется назвать другого человека своим супругом, быть хозяйкой и царицей в другом доме, в другой стране. И вот это время явилось, для ее девичьих грез нашелся, вернее – был ей назван определенный предмет. Слово «свадьба» прозвучало в ее ушах, призывая к полному расцвету все ее юное существо… И вдруг этот прекрасный мираж исчез, другое слово коснулось ее слуха, страшное слово: смерть, смерть от руки того, кого она боготворила, – ее отца. Вся ее молодость возмущается против этой угрозы; протест – вечный, раздирающий протест жизни против уничтожения – внушает ей ее первые слова:

О, не губи безвременно меня!
Глядеть на свет так сладко, а спуститься
В подземный мрак так страшно – пощади!

Она говорит это отцу, и отец ей отвечает:

                                          …Эллада мне велит
Тебя убить, ей смерть твоя угодна…
Но если кровь, вся наша кровь, дитя,
Нужна ее свободе, чтобы варвар
В ней не царил и не бесчестил жен —
Атрид и дочь Атрида не откажут.

Эллада! Что ей Эллада? Что она тут понимает? Но она любит того, от кого она слышит эти слова, и эта любовь ей заменяет все объяснения, все доказательства; цепи жизни слабеют, она различает где-то, в туманной дали, какой-то новый идеал, который она любит на веру, так как ему служит любимый ею человек. Все же ее решение еще не принято; она беспомощно плачет на руках матери: зачем, зачем все это!