Эвритмическая работа с Рудольфом Штейнером

Двойник, Страж порога и Ариман эвритмизировали. Затем появлялись Бенедикт и Мария, рецитируя без эвритмии. У Стража порога было пурпурное одеяние и знак Тао на голове, тоже пурпурного цвета, над распущенными волосами исполнительницы.

У эвритмиста, представлявшего Люцифера, был костюм, выполненный по указаниям Р. Штейнера: красное, со складками, платье, поверх него вместо шлейфа — облакообразная конструкция в форме крыльев, гортани, ушей. Это верхнее платье состояло из волнистых образований: крупные волны формировали крылья и переходили в небольшие волны на месте ушей, гортани и лба, таким образом, волосы эвритмиста были полностью закрыты. Точно так же Люцифер был представлен и в росписи купола, и в деревянной скульптуре Р. Штейнера. Костюм Аримана был цвета серы, как и у исполнителя роли Аримана в драме — мистерии, с очень высокой, желтой конструкцией на голове.

В своей речи, предваряющей это представление, Р. Штейнер отметил, что действие сил духовного мира в человеческой душе, а также наглядное представление жизни души и духа человека на протяжении его жизни, которые он попытался представить в драмах — мистериях (посредством таких персонажей, как, например, Дух юности Иоанна), можно лучше всего передать в сценических постановках через видимый язык эвритмии. «Она намного полнее и интенсивнее обычной речи раскрывает духовный элемент воли человека, целостного человека»[93]

Однажды во вступительной речи к этим сценам из «Пробуждения душ» Р. Штейнер указал на то, что в них представлено настоящее самопознание Иоанна Томазия, в результате которого перед ним предстает образ собственной сущности. Иоанн видит свою сущность в образе двойника, а свою юность в образе Духа юности Иоанна, второго двойника. Эти две фигуры — не просто абстрактные символы или аллегории. Страж порога, Люцифер и Ариман — это тоже не символы, а духовные реальности [94]

Следует также упомянуть о том, что во время первого представления драмы — мистерии «Пробуждение душ» (Мюнхен, 1913 год) в 8-й картине четыре миста, стоя на возвышении в глубине зала египетского храма, должны были сопровождать слова, произносимые другими мистами, немногочисленными, сильно стилизованными движениями рук.

Рудольф Штейнер как актер

Сцене «Полет Фауста на небо» предшествовала сцена «Смерть Фауста» с лемурами и борьбой между ангелами и демонами за бессмертную душу Фауста. Эта сцена была также представлена в основном средствами эвритмии (кроме ролей Фауста и Мефистофеля).

К сценам, поставленным Р. Штейнером в Столярной мастерской, в которых он показывал нам, как лучше исполнить ту или иную роль, относится сцена с четырьмя седыми женщинами и сцена с Заботой, в которых он сам во время одной из репетиций играл Фауста, что произвело на нас всех неизгладимое впечатление. Драматическому актеру Р. Штейнеру было присуще то же превосходящее все величие, что и Р. Штейнеру — исследователю духа и провозвестнику духовных истин. Я никогда не забуду, как он играл роль Фауста на одной из репетиций сцены Ариэля. Человечество не знало его как актера, он никогда не исполнял роли во время представлений. Во время эвритмических сцен он часто присутствовал на сцене, показывая манеру движения, но сам выступал редко.

Исключением является сцена с лемурами, в которой он много показывал сам, поскольку у нас никак не получалось сделать то, что он хотел. Так, однажды Р. Штейнер поднялся на сцену, немного согнулся, его руки и ноги начали дрожать, глаза будто угасли. И снова, как тогда, когда он изображал гномов, не осталось ничего от знакомого нам Р. Штейнера. Перед нами был будто растворившийся человек, привидение. В следующий момент Р. Штейнер снова принял свой образ и добродушно сказал: «Да, таковы на самом деле лемуры!»

В рождественских спектаклях он тоже много показывал, как исполнять разные роли. Однажды во время репетиции он играл Иосифа: очень старый человек, немного глуповато смотрящий перед собой, опираясь на длинную палку, приблизился к авансцене. Вдруг он нарочно споткнулся и упал, глядя на публику с открытым ртом и широко раскрытыми глазами. «Так раньше изображали Иосифа, — сказал он, поднимаясь. — Раньше его воспринимали как своего рода глупца».

В сентябре 1924 года он сказал, что особенно интересно художественными средствами изображать глупца, и что он сам предпочел бы играть глупца, чем главного героя.

Обзор будущего развития эвритмического искусства

Ночью 28 сентября 1939 года я закончила работать над первой рукописью своих воспоминаний. В Европе бушевал мощный пожар. Народы проливали кровь, уничтожая друг друга. С помощью современной техники стало возможным мгновенно разрушать то, что кропотливо создавалось на протяжении столетий. Сто тысяч людей были оторваны от своей работы, ранены и убиты! А ведь не прошло еще и месяца с начала войны!

Через несколько дней Столярная мастерская и прилегающие к ней помещения должны были вновь превратиться в центр антропософской работы.