Евромайдан. Кто уничтожил Украину?

То есть, возможно, когда-то, в эпоху буйства гормонов, Олег Ярославлич и был национально сознательным самцом гориллы из, правда, интеллигентной семьи потомственных униатских превелебных. Но сейчас это уже не важно. Важно, что еще в юности он довольно быстро сообразил, что к чему, оказался в нужное время в нужном месте, поймал ветер, — о чем рассказывает не лютый ворог и не клятый москаль, но исследователь более чем национально-сознательный, — а теперь и подавно: сформировался, перерос перегибы и парадоксы юности, научился легко, без напряга, а главное, без комплексов наводить мосты к нужным людям и, как бы ни психовали романтики национальной идеи, полюбовно решать с ними самые острые вопросы. Так что, по большому счету, ныне, возглавляя серьезную организацию, у которой в Галиции (да и не только) очень многое схвачено, — а что злые языки шелестят (раз, два, три, четыре, пять), так нехай собі клевещуть, — «официальное пугало» Украины в партии, где всякой твари по паре, представляет интересы серьезных людей, предпочитающих не прыгать по веткам, а держаться в тени. И уверен, ни о чем так не мечтает, как о репутации респектабельного консервативного политика с этническим уклоном, контролем над регионом, влиянием в центре и широким, вплоть до, если получится, общегосударственного уровня перспективами. На худой конец типа греческого г-на Михалолиакоса, но лучше венгерского г-на Орбана[15], а самый цимес, если кем-то вроде мадам Марин[16].

Проблема, однако, в том, что не получится. Будь Украина даже не Францией, а хотя бы Венгрией или даже Грецией, — той есть, страной моноэтничной и моноязычной, вполне могло бы, а в том виде, в котором есть, никак. Слишком разные взгляды, понятия и принципы у разных регионов, а основная, компактная опорная масса «Свободы», — нищее, традиционное галицийское село, — не поймет снижения градуса радикальности и не поддержит «новых панов», даже из своей среды. Уже сейчас звучат недовольные голоса, и не все рты можно заткнуть. «Ви б'єте себе в груди, що є спадкоємцями Коновальця, Шухевича. Але якби Шухевич сьогодні встав із могили, то вас усіх тут перестріляв би як мародерів». Це стосується не тільки «Свободи», вони всі… Просто в одних більше гасел, в інших — менше. Але ділити комунальне майно, землю, бюджет — тут вони всі майстри», — это говорит, совсем чуть-чуть, Юрий Романович Шухевич, и «приличным людям» volens- nolens приходится это учитывать, тем паче, что в спину им дышат собственные «бешеные», с которыми не пошутишь.

По факту ведь социальный портрет «Свободы» писан не черно-белыми красками. Такие, как Олег Ярославлич или даже пани Фарион[17] (безумная, да, но это, скорее, уже в силу возрастных изменений на гормональном уровне), это традиционная галицийская элита, «патриции», можно сказать. Они хотят иметь место в киевском истеблишменте, влиять на финансы и политику, по праву «лучших и самых правильных» навязывать стране свое видение развития, но и только, а «темная масса» им чужда и, рискну предположить, неприятна. Но без «темной массы» они нуль, а у «темной массы» есть свои запросы, — в первую очередь, социальные, однако оформленные в «этническую» идеологию, — и чем радикальнее, тем лучше.

А идеологию формируют, естественно, интеллектуалы. Quasi, типа г-на Ильенко или, без всяких кавычек, вроде г-на Михальчишина. Эта доктрина, если отшелушить красоты, проста и понятна: сейчас наше племя никто и ничто, но если не бояться жертвы, обязательно станет всем, аж до самого ручья на опушке, и ни с кем делиться не станет, а мы в племени самые крутые, а значит, будем рулить. И наиболее активные представители этих «плебеев», — типа г-д Мохныка, Мирошниченко, вовсе уж полных отморозков вроде г-на Левченко, — при поддержке активного социального мусора пробивают себе «социальные лифты», не оставляя лидерам вроде пана Тягнибока шансов стать «националистами с человеческим лицом».

Короче говоря, повторяется история ефрейтора Гитлера и капитана Рема, с той только разницей, что за капитаном стоят силы много более мощные, нежели за ефрейтором, и харизматического ефрейтора терпят лишь до того момент, пока он не препятствует радикализации курса. Поэтому есть полное ощущение, что Олег Ярославлич фактически утратил контроль над поведением своих как бы подчиненных в Киеве и вынужден плыть по воле волн. Хотя и понимает, — уж кто-кто, а он не может не понимать, что эта стихия с каждой новой волной все больше вымывает партию, с трудом выведенную в «относительно респектабельные», из только-только занятой ниши, превращая, — вне зависимости от количества сторонников, — в организацию маргиналов, которых (ибо агрессивны и непредсказуемы) боятся даже самые «этнически близкие». И наоборот, чем дальше, тем меньше боится власть, получающая дивную возможность превращать оппозицию в однозначную буку.