Европа-45. Европа-Запад

Электричка мчала ущельями, гремела на мостах, пролетала над пропастями. В Валленштадте поезд стоял больше, чем на других станциях. Наверно, заметили разбитую дверь. По коридору ходили какие-то люди, были слышны голоса. Но в купе Готфрида Лейтхольда, где притаились партизаны, никто не постучал. Не решались беспокоить до утра.

Они ехали через Майенфельд, Кюблис, Костере. В Давосе перешли в другой поезд, на Тифенкастель. Поезд перебегал из одного кантона в другой, он оставлял за собой все новые и новые гряды гор, глубокие долины и узенькие ручьи. И вот наконец пограничный кантон Граубинден. На станции Тузис они сошли, и сразу же окружила их суровая жизнь.

Можно было бродить здесь годами. Подниматься к вершинам, вдыхать сладкие запахи теплых долин, жить на высоких сухих пастбищах вместе с пастухами и овцами. И никто никогда не нашел бы тебя среди этого каменного хаоса, никто не узнал бы о твоем существовании, как никто никогда не знает, где вьют гнезда горные орлы, где они живут и умирают.

Но для партизан горы были только препятствием. Как и все другие препятствия, их надо было преодолеть. Там, за цепями каменных громад, ждала радость: конец войны.

Журналист устроил их на автобус, который шел в городок Шпюген. Теперь не было смысла прятаться. Партизаны должны были спешить к границе, к перевалу, чтобы оказаться как можно быстрее в Италии, где, по словам Лейтхольда, шли ожесточенные бои между «лесными людьми» и фашистами. Партизаны спешили. Никогда еще они так не торопились, как сегодня. Время от времени Михаил касался плеча шофера, пробовал поговорить с ним, просил везти быстрее. Пиппо Бенедетти сыпал на шофера целые очереди круглых и красивых итальянских слов, а тот только крутил черной чубатой головой и все так же медленно и упорно преодолевал один завиток шоссе за другим.

Лишь на перевале, когда почти все вышли из автобуса, он усмехнулся и тихонько проговорил:

Вив Сталинград!

Все-таки журналист сказал шоферу, кого он везет! Партизаны помахали швейцарцу. Дорис послала воздушный поцелуй. Михаил приложил руку к козырьку:

— Теперь вы свободны, господин Лейтхольд. Благодарим за все.

— До встречи, — усмехнулся журналист. — Надеюсь, теперь можно писать о вас?

Он попрощался, сел в автобус и уехал.

А они, пройдя перевал, стали спускаться на юг, в долину. Никто их не задерживал. Пограничников не было или же они попрятались — никто не смог бы остановить поток людей и машин, убегающих от войны, которая еще гремела в Италии.

На итальянской границе они наткнулись на заставу.

Высокий солдат в новенькой серой униформе, с новеньким автоматом в руках, скучая, стоял возле клетчатого шлагбаума.

Казалось, он не обратил никакого внимания на группу вооруженных людей, спускавшихся с гор. Его не обеспокоила даже их эсэсовская форма. Но солдат не мог не заметить женщину. Во-первых, потому, что не часто случается встречать на дорогах войны женщин, а эта к тому же была красива, чертовски красива!

Солдат посмотрел на Дорис. Окинул ее взглядом с головы до ног. Потом оглядел мужчин. Это продолжалось один миг. Но и мгновения солдату было достаточно, чтобы встретиться взглядом с Пиппо Бенедетти. Они посмотрели друг на друга и одновременно подмигнули. Так перемигиваться могут только итальянцы.

— Итальянец? — спросил солдат.

— Такой же, как и ты, — ответил Бенедетти.

— Издалека идете?

— С краю света.

— И снова попали на край света! — засмеялся солдат. Проворно откинул шлагбаум и выбежал навстречу Дорис: — Пожалуйста, синьора!

ВЕСЕННЯЯ НОВЕЛЛА

Возле маленькой гостиницы, превращенной в своеобразную партизанскую заставу, их встретил рослый веселый человечище, одетый в американский мундир цвета хаки.

— Капитан Билл, — отрекомендовался он.

— Американец? — удивился Юджин.

— Нет, нет, — замахал руками капитан. — Итальянец. Зовут меня Урбано Лассоро. Билл — это партизанский псевдоним. Чтобы проклятые тедеско считали, что здесь уже союзники, — капитан засмеялся. — Александер все еще никак не может перейти По. Нас немцы хоть и боятся, но относятся без надлежащего уважения. Ну, а когда они слышат имя капитана Билла, то здесь и страх и уважение действуют одновременно, и нам легче разоружать их. Мои ребята контролируют сейчас шоссе над озером Комо. Сил у нас немного, они разбросаны, а приходится останавливать довольно-таки солидные колонны немцев. Вот мы и выкручиваемся. Надеюсь, вы поможете нам? Конечно, после хорошего отдыха, который мы вам сейчас же обеспечим.

Капитан Билл говорил по-немецки. Когда ему не хватало слов, он переходил на итальянский, но не останавливался ни на миг.

— Дело в том, — сказал Михаил, — что мы спешим к Альпийскому редуту. Фашисты кричат, что там будет заканчиваться война, что редут продержится очень долго, если не вечно. Ну вот, нам и хотелось бы прежде всего попасть туда, чтобы отщипнуть хоть кусочек этого редута. У нас особые счеты с фашистами, и мы боимся, что не успеем их сквитать. Вы понимаете нас?..

— Прекрасно понимаю, но позвольте сообщить: никакого редута нет.

— Как так нет?