Европа. Борьба за господство

Международная арена оставалась относительно стабильной до середины десятилетия, но с 1845-го начался сущий ад. В декабре того года, столкнувшись с угрозой британского и французского проникновения в Мексику, а также с неумолимым сжиманием антирабовладельческого кольца вокруг молодой республики, Соединенные Штаты аннексировали Техас. Отчасти это было сделано, чтобы опередить европейские державы, а отчасти потому, что южному лобби требовалось распространить рабство на новые территории, чтобы укрепить собственные политические позиции на фоне аболиционистской угрозы с севера. Приграничная напряженность вскоре переросла в войну, в которой Мексика потерпела сокрушительное поражение.

Европа тоже вступила в фазу активных внутренних беспорядков и международной напряженности. Поводом послужили эскалации англо-французских колониальных разногласий и опасения того, что паровой двигатель подорвет британское морское владычество; первая из множества попыток вторжения на южное побережье состоялась в 1844–1845 годах. «Канал перестал быть преградой, – предупредил лорд Пальмерстон палату общин в июне 1845 года. – Паровая навигация превратила пролив, ранее казавшийся непроходимым, в своего рода реку, через которую перекинули паровой мост».[601] В 1846 году франко-британские отношения ухудшила ссора из-за брака младшей сестры королевы Изабеллы – и ожидаемой наследницы – и сына Луи-Филиппа. Это бракосочетание разъярило Лондон, где надеялись, что сестра королевы выйдет замуж за двоюродного брата принца Альберта. Британия пережила очередной приступ паники из-за вторжения, растянувшийся на следующий год. Примерно тогда же восстание поляков в габсбургской Галиции было подавлено австрийцами с определенными затруднениями и обильным кровопролитием. Но по-настоящему важные события, впрочем, происходили в Германии. В начале августа король Кристиан VIII Датский опубликовал «открытое письмо» о присоединении герцогства Шлезвиг-Гольштейн к Дании в качестве неотъемлемой части страны. Это было оскорбление – не только для Германского Союза, членом которого являлся Гольштейн, но и немецкого националистического движения, считавшего обе половины герцогства значимыми для будущего единого немецкого государства.

Эти события укладывались в геополитический дискурс внутри европейских государств. Угроза французского вторжения спровоцировала обсуждение военной готовности Британии, каковая, по мнению широкой публики, изрядно ослабела с 1815 года и стремительно сокращалась на протяжении 1840-х годов. Лондонское правительство ответило на этот вызов неожиданно, приняв кобденскую теорию международного мира за счет свободы торговли. Часто трактуемая как результат трансформаций британского общества отмена «хлебных законов» в 1846 году на самом деле была тесно связана с вопросами внешней политики. Ожидалось, что данный ход не просто уничтожит внутреннюю основу британского милитаризма посредством ликвидации могущества землевладельцев, но также свяжет государства коммерческими контактами (сегодня привычно говорить о взаимозависимости), тем самым фактически сделав войны невозможными. Свободная торговля, как предсказывал Кобден, будет означать «величайшую революцию, когда-либо случавшуюся в мировой истории», она уничтожит «антагонизм рас, вер и языков» и лишит человечество потребности в «громадных и могущественных империях… в гигантских армиях и огромных флотах».[602] Во Франции очевидная неспособность орлеанистского режима отринуть или хотя бы пересмотреть Венские соглашения привела к полномасштабному кризису легитимности власти. «Прежде всего, недоверие, вызванное позицией правительства в международных делах, – говорил социалист Этьен Кабе в 1840 году, – побуждает нас столь настойчиво желать демократического правления; вот главная причина нашего внутреннего недовольства».[603] Возникшая в итоге напряженность между правительством, небольшим и в значительной степени покорным электоратом и гораздо более многочисленной группой националистически настроенных республиканских «ястребов» разрывала страну на части. Внешняя политика стала одним из основных вопросов избирательной кампании 1846 года, в которой участвовало гораздо больше людей, чем имело право голосовать.