Европа и душа Востока. Взгляд немца на русскую цивилизацию

Так приходят к стандартному понятию об атеизме. Но «атеизма вообще» не бывает. Есть лишь отдельные формы атеизма, сильно отличающиеся одна от другой и имеющие общее только в том, что они внешне ведут к одному и тому же умозаключению, отвергающему религию. Но за ним стоят в корне различные человеческие типы с их особыми переживаниями, страданиями и разным опытом.

Когда в 1812 году Лаплас[241] послал свою «Небесную механику» Наполеону в Витебск, он сопроводил ее гордым замечанием, что его система делает излишней гипотезу о Боге. Это то, к чему в конечном счете неудержимо стремилось европейское развитие с XVI века: сделать Бога ненужным. Уже Декарт охотно обошелся бы без Него, что справедливо подчеркивал Паскаль. Самому стать богом – вот тайное стремление западного человека, то есть повторить творческий жест Бога, заново перестроив мир на принципах человеческого разума и избегнув при этом ошибок, допущенных Божественным Творцом. «Если бы боги существовали, как бы я вынес то, что я – не бог? Значит, богов нет». В этих словах Ницше выболтал тайну Европы.

Современный человек уже не ждет своего исцеления от милости Божией, а надеется достичь его своею собственной свободной деятельностью. В этом совпадают даже столь разные мыслители, как Маркс и Ницше.

Из теистического[242] Бога, который правит миром по своему усмотрению, делают бога деистического[243], который отворачивается от земли, как и человек от него, или бога пантеистического[244], который нуждается в человеке для своего осуществления. Постепенно эти боги все больше улетучиваются в «постулатах разума», «вечных истинах», «законах природы». Уже Кеплер[245]²⁴⁸ подчинял своего бога законам геометрии. Эти разжиженные религиозные системы дают человеку последнюю обманчивую опору. Они тайком питаются тем самым капиталом вечности, который накопила готика и который в XIX веке опасно пошел ко дну.

В конце пути этого развития стоит атеизм равнодушия – кажущаяся гармоничной жизнь без Бога, без всякого Его следа, без какой бы то ни было потребности в Боге. «Для философа Бог так же безразличен, как булыжник, философ – законченный атеист», – это выражение Штирнера выражает кредо западного человека. Угас религиозный порыв с его благоговейным настроем, потребностью в молитве и обожествлении, с заблуждениями и муками. Бессмысленные преступления во имя религии стали невозможны. Возникло царство деловитости – на том месте, где когда-то свирепствовало «вопиющее суеверие». Фриц Маутнер[246]²⁴⁹, автор объемистого труда об атеизме, так писал накануне войны: «Современность так спокойна в своем атеизме, что в спорах о Боге уже нет необходимости».

На фоне этого европейского атеизма русский атеизм резко выделяется в своих особенностях. Многие видят его главную особенность в том, что в Советской России атеизм впервые выступил как массовое явление, в то время как прежде он был частным мнением отдельных людей, если не сказать, узкой духовной элиты. Я считаю это утверждение неправильным. (Во всяком случае оно предполагает лишь количественную разницу, но не существенную.) Ведь и в европейских странах, особенно в сфере протестантского вероисповедания, атеизм – всеобщее явление, по крайней мере, он был таковым до недавнего времени. Массы рабочих и буржуа вышли из- под влияния религии. У них больше нет внутренней связи с Церковью. Очень часто отсутствует и внешняя. Даже если Бог существует – их это уже не заботит. Здесь мы имеем атеизм равнодушных, прячущийся порою за маской терпимости, настроение духовно вялых, доходящее до сердечной апатии; столь духовно небрежные люди, подобно римскому папе в Дантовом аду, не способны ни любить Бога, ни ненавидеть. Они не выступают против Бога, а просто живут без Него, черствые к людской беде, лишенные братского чувства. Русский атеизм не имеет ничего общего с этой массово проявляющейся окоченелостью души. Его отличает как раз динамичная природа, приводящая людские массы в неустанное движение. Только она позволила атеизму стать мощной силой в политической жизни. Ведь с мертвой равнодушной массой невозможно делать ни политику, ни историю.

Только в России существует атеистическое движение, а не просто безбожие как учение или как воззрение (отдельного человека или масс), и только в России атеизм является политическим движением, фактором политики. Зададимся же вопросом о становлении и о причинах этой странной связи революционной политики и философских убеждений.

Атеизм сыграл определенную роль уже в зарождении русского революционного движения. Как раз вопрос о том, насколько атеистическое мировоззрение должно быть введено в политическую программу, вызвал разногласие между Бакуниным и европейскими социалистами. Бакунин отделился от них и основал в 1869 году[247] свою собственную организацию «Международный альянс социалистической демократии». Первый параграф его устава гласил, что альянс – атеистичен.