Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Кастильские кортесы, превратившиеся с XVI в. в представительство небольшой группы привилегированных городов (в 1660-е годы право участия в них имел всего 21 город), со второй половины XVII в. вообще уже не собирались. Правда, это не означало, что юридически они перестали существовать: как и все испанские сословные собрания, они имели свой постоянный орган — заседавшую в Мадриде «депутацию», и согласие кортесов на сбор налогов было по-прежнему необходимо. Однако с 1660-х годов закрепилась практика, позволявшая правительству обходиться как без созыва кортесов, так и без консультаций с их депутацией. При необходимости ввести новый налог или продлить действие старого правительство проводило опрос представленных в кортесах городов поодиночке и объявляло о принятии решения, когда набиралось большинство голосов; подобные опросы проходили в обстановке нажима сверху, проводившие их коррехидоры имели право распускать непокорные муниципалитеты.

Однако в повседневной жизни кастильские города пользовались почти неограниченной автономией. Для кастильской монархии был вообще характерен контраст между развитостью мадридской бюрократии и отсутствием надежных исполнителей на местах, то был еще абсолютизм без интендантов. Институт коррехидоров (назначаемых короной губернаторов городов), созданный еще в конце XV в., с течением времени утратил свою былую эффективность: коррехидоры обжились на своих местах, вошли в городское общество, должность их стала продажной (как и подавляющее большинство муниципальных должностей). Между тем именно коррехидоры являлись почти единственным связующим звеном между центральным аппаратом и городскими советами.

В налоговом отношении Кастилия была явно переобложена. Основными налогами были сдававшиеся на откуп косвенные сборы: алькабала (общий сбор с товарооборота) и мильонес (группа косвенных сборов в основном с предметов питания); в 1702 г. алькабала вместе с надбавками давала 31 %, мильонес — 26 % доходов брутто кастильской короны. Важнейшим прямым сбором являлась причитавшаяся королю треть церковной десятины («терсиас реалес»). Сбор как прямых, так и косвенных налогов был сопряжен с многочисленными изъятиями — ни дворяне, ни духовные лица налогов не платили. Возможности перехода к более равномерному обложению связывались с введением прямого подоходного налога. В начале 1680-х годов в правительственных кругах активно разрабатывался проект замены им откупной системы, но в 1684 г. большинство Асьенды отвергло план реформы.

Совсем в ином положении испанский монарх находился по отношению к землям арагонской короны. Все они имели свои незыблемые обычаи (фуэрос), и каждый король должен был приносить присягу в их соблюдении лично, как Карл II в 1677 г. перед кортесами Арагона, или через вице-королей. Во всех областях имелись свои обладавшие правом законодательной инициативы кортесы, которые, правда, созывались очень нерегулярно. Арагонские кортесы при Карле II собирались только дважды, каталонские и валенсийские не собирались вообще. Однако большую политическую роль играли их постоянные депутации, а сословия Валенсии, кроме того, широко пользовались правом каждого сословия заседать сепаратно. Самой широкой местной автономией пользовались города, где корона не имела и таких агентов, какими в кастильских городах были коррехидоры. Особу монарха в арагонских землях представляли вице-короли из высшей мадридской аристократии, довольно часто сменявшиеся. Им были подчинены королевские суды — аудиенсии. Особенностью судебной системы Арагона являлось еще сохранявшееся существование наряду с аудиенсией высшего местного суда великого хустисии; сам хустисия назначался пожизненно королем, но другие члены трибунала избирались кортесами и также были в принципе несменяемы. Арагонский совет в Мадриде ведал делами всех земель арагонской короны.

Созывать кортесы мог только король, который, как мы видели, старался не прибегать к этой мере, не будучи уверен в политической лояльности сословий (особенно каталонских, после того как в 1640 г. Каталония перешла, восстав, под покровительство Франции и 12 лет оставалась под ее властью). Но за это приходилось расплачиваться: только кортесы могли вотировать прямой налог в пользу короля, кастильская же система косвенных сборов на земли арагонской короны не распространялась. Отказ от созыва кортесов, таким образом, означал вынужденное согласие короны с явно привилегированным в налоговом отношении статусом арагонской части Испании. В обычных условиях король мог рассчитывать здесь в основном на доходы от регальных прав и земель его домена, причем эти деньги расходовались на месте, почти не доходя до Мадрида. Так, в 1678–1679 гг. 84 % королевских доходов с Арагона давали таможенные пошлины, и дорожные сборы. В Валенсии, где был очень высок уровень поземельных повинностей крестьянства, в 1685 г. 48 % доходов короны давали земли домена, 33 % — дорожные сборы и пошлины.