Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Прусский «король-философ», учитывая сложность положения, в котором находилась Мария Терезия, и надеясь на превосходство своих тщательно вымуштрованных войск, под предлогом восстановления старых и более чем зыбких «прав» прусской короны на Силезию, вторгся в эту австрийскую провинцию. Это вторжение было подготовлено всем ходом событий в Центральной Европе. Возвышение Пруссии до положения, почти равного по силе Империи, доводило до крайности раскол Германии. Вместе с тем, дальнейшее усиление Пруссии было невозможно без прямого столкновения с Австрией и серьезного изменения сил в рамках уже не только Германии, но и всей Европы. Достичь прочного успеха в борьбе против Австрии, которая всегда могла найти себе сильного союзника, было невозможно для Пруссии без помощи хотя бы одной из наиболее сильных европейских держав — Франции, России или Англии (поддержка последней могла выражаться главным образом в форме субсидий). Наиболее логичным было первоначально использовать помощь традиционного соперника императора — Франции, и Фридрих II прежде всего и обратился со своими предложениями к Версальскому двору. Менее всего при этом его смущали какие-либо соображения о германских национальных интересах. Фридрих видел в Германии — как и в Польше — лишь территорию для завоевания, при котором приходится часть добычи уделять другим. «Я, кажется, сыграю Вам на руку; если ко мне придут козыри, мы поделимся», — заметил король французскому послу, отправляясь на завоевание Силезии.

9 апреля 1741 г. с трудом собранная австрийская армия встретилась в Силезии с прусскими войсками в битве при Мольвице. Австрийская кавалерия оттеснила прусскую, вместе с которой, считая все потерянным, бежал с поля боя и сам Фридрих II, едва не попав при этом в плен. Однако прусская пехота, вышколенная отцом Фридриха — королем-солдафоном Фридрихом Вильгельмом I, устояла и обеспечила победу без участия своего коронованного полководца.

Вторжение пруссаков в Силезию стало первым звеном в цепи событий, растянувшихся почти на четверть века и дважды воспламенявших пожар общеевропейской войны. Завоевание Фридрихом Силезии вызвало различную реакцию в европейских столицах. В Париже руководитель французской политики кардинал Флери выжидал, сдерживая сторонников вступления в войну на стороне Пруссии. В Лондоне полагали, что возросшая мощь прусского короля представляет собой большую опасность для Ганновера — наследственного владения короля Георга II и что поэтому Фридриха следует заставить признать Прагматическую санкцию. К февралю 1741 г. против Пруссии сформировалась сильная, хотя и плохо сколоченная, группировка держав в составе Австрии, России, Англии и Голландии, а из германских княжеств — Саксонии. Вместе с тем успехи Фридриха II побудили в конечном счете к вмешательству в конфликт традиционного соперника Габсбургов — Францию и ее союзника — Испанию, только недавно окончившую воевать с императором и продолжавшую выдвигать притязания на австрийские владения в Италии. Версальский и мадридский дворы, заключив союз с Фридрихом, активно поддержали кандидатуру баварского курфюрста Карла Альберта на вакантный трон императора Священной Римской империи.

Первая силезская война переросла в войну за австрийское наследство. В 1741 г., казалось, дело шло к полному распаду Габсбургской державы. Однако это противоречило интересам австрийского и венгерского дворянства, которое сплотилось вокруг Марии Терезии.

Союзники Пруссии не торопились вступать в борьбу. Тем не менее в августе 1741 г. первые французские полки пересекли Рейн, а в сентябре баварцы вторглись в Австрию, угрожая самой Вене. В этих условиях австрийское правительство решило уступить требованиям Пруссии, чтобы развязать себе руки для борьбы против других своих врагов. При посредничестве Англии 9 октября 1741 г. была заключена тайная Клейншнельдорфская конвенция. В обмен на признание Веной перехода в прусское владение части Силезии Фридрих II обязался приостановить военные действия. А для того, чтобы обмануть союзников Фридриха, было решено делать вид, что война продолжается, но вести ее в незначительных масштабах. Вдобавок ко всему Фридрих II настоял на строжайшем соблюдении тайны и на том, что ее разглашение освобождает его от взятых на себя обязательств. Король был уверен, что в Вене не сохранят секрета. Считая, что он заключил выгодную сделку, и оправдывая свое двуличие Фридрих писал: «Раз должно произойти надувательство, то лучше уж надувать будем мы». Но фактически он оказался обманутым обманщиком, предав союзников с малыми преимуществами для себя и большой пользой для неприятеля. Правда, прежде всего он сам стал опасаться усиления собственных союзников — баварцев и саксонцев, занявших Прагу, и решил возобновить борьбу.