Европа перед катастрофой, 1890–1914

Англичан в общем-то беспокоила угроза Германии. «Опасность для нас сейчас представляет то, что в Европе у нас есть конкурент, – писал другу в 1908 году лорд Эшер, – обладающий устрашающей численностью населения, интеллектом и образованностью, конкурент, какого у нас еще не было». Необходимость не упускать из виду такую опасность наносила еще один удар по кредо либералов. Традиционно пацифистская идеология либерализма была нарушена, когда Асквит и его друзья-империалисты в кабинете, контролировавшие внешнюю политику, согласились предоставить сэру Джону Фишеру четыре новых дредноута. Недовольные консерваторы кричали: «Мы требуем восемь, и мы не можем ждать». Территориальная армия Холдейна тоже была недовольна пацифизмом его партии, заявлявшей, что войска обходятся очень дорого и отвлекают финансы, необходимые для социальных реформ. При поддержке короля Эдуарда армия получила нужные средства, несмотря на возражения пацифистов. «Мы живем в трудные времена, – сетовал король Эдуард, – но я надеюсь, что мир сохранится – хотя бы по той причине, что Европа боится войны»⁶⁷.

Перспектива вторжения занимала умы и официальных лиц, и публики. Комитет имперской обороны в 1908 году провел специальное расследование и вызывал бывшего премьер-министра для заслушивания его мнений и свидетельств на этот счет. Бальфур говорил около часа и дал настолько четкое и ясное описание проблемы, «абсолютно совершенное и по форме, и по содержанию», что, как отмечал лорд Эшер, член комитета, «ошарашенные» Асквит, Грей, Холдейн и Ллойд Джордж не смогли задать ему ни одного вопроса. «Все пришли к единодушному мнению, что вряд ли кто-либо еще мог выступить с таким же превосходным изложением проблемы».

Выводы комитета о нереальности успешной интервенции не были доведены до сведения общественности, и она могла сколько угодно фантазировать на эту увлекательную тему. Еще в 1903 году Эрскин Чайлдерс написал занимательный роман на тему вторжения на острова под заголовком «Загадка песков»; не столь, может быть, художественно, но не менее откровенно отобразил ее Уильям Ле Кью в повести «Вторжение 1910 года с приложением полного отчета об осаде Лондона», которая печаталась в газете «Дейли мейл» в 1906 году и рекламировалась по всему городу «человеками-сэндвичами» в прусской синей военной форме с островерхими шлемами. В 1909 году в театре Уиндема состоялась премьера пьесы Ги Дю Морье «Дом англичанина» о вторжении воинства «императора Севера», на протяжении полутора лет собиравшей полные залы. Одержимость идеей вторжения приобрела, можно сказать, масштабы массового психоза ⁶⁸. Генри Джеймс, живший в Рае на южном побережье Англии, чувствовал себя «незащищенным», о чем он нервозно сообщал приятелю в 1909 году. Его беспокоило то, что «когда (он не писал «если») германский император придет с войной в эту страну, мои трубы, которые хорошо видны с моря, могут стать его первой мишенью»⁶⁹.

Перспектива войны сводила на нет все усилия ортодоксального либерализма, однако правительству приходилось как-то приспосабливаться к ней. Тем временем в стране разгоралась настоящая война полов. Движение суфражисток ⁷⁰, спровоцированное, как считал Чарльз Мастерман, «взрывом задавленной энергии», породило необычайный всплеск половой ненависти, «вспышку взаимного антагонизма», как назвал это явление Герберт Уэллс, питавшую еще один конфликт, поразивший Англию в первом десятилетии XX века. Уэллс думал, что «рой озлобленных человеческих существ» возбуждается желанием «отомстить» за долгое и высокомерное мужское предубеждение в своем превосходстве. Они начали войну практически сразу же после прихода к власти либералов, к тому же их раздражали постоянные проволочки и отказ правительства внести законопроект о предоставлении избирательных прав. Видя, что легальные методы не действуют, женщины пустили в ход тактику «пропаганды деянием», бессознательно беря пример с анархистов. Они появлялись на каждом политическом собрании, несмотря на все меры предосторожности, предпринимаемые организаторами и привратниками, прерывали ораторов, трезвоня в колокола и пронзительно выкрикивая свои требования. Они осаждали обе палаты парламента, офисы Уайтхолла, нападали на министров у дверей, однажды повалили господина Биррелла, министра образования, били его по голеням. Они разбивали молотками стекла окон универмагов, поджигали почтовые ящики, им даже удалось прорваться в палату общин, приковать себя цепями к решетке дамской галереи и сорвать слушания оглушительными криками: «Избирательные права – женщинам!»