Европа перед катастрофой, 1890–1914

Новый член парламента от лейбористов Филипп Сноуден, который со временем тоже станет канцлером казначейства, заявил: богатые должны быть беднее, чтобы бедные были богаче, поэтому бюджет означает становление демократического правительства. Бальфур ответил: «вы не уничтожите бедность уничтожением богатых», «нельзя демократию ассоциировать с грабежом». Герцог Рутландский, которого чуть не хватил апоплексический удар, потребовал заткнуть кляпом рты всем членам парламента – лейбористам. Король, видя, как накаляется обстановка, вынужден был предостеречь всех: «глупые и низкопробные» речи и высказывания лендлордов и капиталистов наносят большой вред.

Все, в том числе и человек с улицы, понимали, что сыр-бор разгорелся не из-за бюджета, а из-за проблемы вето. Когда Минору летом выиграл дерби, один восторженный зритель кричал из толпы: «Теперь, король, выиграв дерби ⁷⁵, отправляйся домой и распусти этот треклятый парламент!» Черчилль, выступая в Лестере в сентябре, одобрил склоку, считая, что она «покончит» с вето, когда лорды отвергнут финансовый законопроект. Бальфур свел всю проблему к отдельному вопросу об оценке земель, которая в виде «обязательной регистрации» не имеет никакого отношения к финансовому регулированию: «Как вы смеете называть это финансовым биллем?» В действительности, как указывал ранее лорд Солсбери по поводу другого бюджета ⁷⁶, не существует конституционных препятствий для того, чтобы лорды «выбросили на помойку» законопроект, кроме помехи чисто практического свойства: им тогда придется «выбрасывать на помойку» и правительство. Отвергнуть законопроект и оставить на месте правительство, его предложившее, означало создать тупиковую ситуацию. Правительству тогда пришлось бы рекомендовать королю возвести в пэры достаточное количество людей для формирования либерального большинства в палате лордов, пять сотен, если надо, и этим «потопом» задушить наследственное пэрство. Однако консерваторы были настроены на то, чтобы не идти на компромиссы. «Действуем смело, – сказал лорд Милнер, – к черту последствия». Такое решение они и приняли, согласовав его с Бальфуром.

«Все политическое сообщество содрогается от возбуждения, – записала в дневнике Беатриса Вебб, – гадая, заблокируют лорды бюджет или нет». Дебаты начались в палате лордов 22 ноября и продолжались десять дней ⁷⁷. Галереи были заполнены зеваками – женами пэров, всякого рода визитерами, среди которых был и король Португалии. Приехали пэры и из глубинки, которые даже не знали, как «идти к парламенту». Около четырехсот членов палаты заняли свои места в зале, самое многочисленное собрание со времени отклонения гомруля. Благородные господа, включая состарившегося бывшего лорд-канцлера лорда Холсбери и молодого лорда Виллоби де Брука, представлявшего группу сельской знати, заявили, что, исполняя свой долг перед отечеством, они просто обязаны отклонить билль. Либерал лорд Рибблсдейл признал свою нелюбовь к Ллойду Джорджу, «наполовину клоуну и наполовину разбойнику с большой дороги», но сказал, что не видит ничего «социалистического» в бюджете, а страна как-нибудь переживет «рыдания заевшихся богачей». Если дело дойдет до разделения на лагери, то он займет сторону правительства.

Лорд Роузбери, натерпевшись страху, предпочитал принять бюджет, нежели подвергать риску «существование второй палаты». Кульминацией стало выступление лорда Керзона, которое показалось одному особенно впечатлительному пэру «самой выдающейся речью, произнесенной в палате лордов за последние сорок лет». Правительство, сказал он, вправе внести любое предложение и, придав ему название «финансового билля», заставить палату лордов принять его – «революционная и нестерпимая ситуация», равнозначная формированию однопалатной системы. Несмотря на последствия, он рекомендовал отвергнуть законопроект в расчете на то, что реформированная палата лордов будет действовать как «важный инструмент» конституции, а «не фантом, немощный и смехотворный».

Раздельное голосование происходило 1 декабря 1909 года, и против законопроекта выступило большинство лордов: 350 «против» – 75 «за». На следующий день в палате общин, преодолевая гул энтузиазма, премьер-министр объявил о нарушении конституции и роспуске парламента. По обыкновению полулежа на передней скамье оппозиции, господин Бальфур, успевший простудиться, покашлял, похлопал себя по груди, принял пилюлю и понюхал какое-то тонизирующее снадобье.