Европа перед катастрофой, 1890–1914

В 1910 году на волне реформаторского движения в Соединенных Штатах в конгресс был избран первый социалист Виктор Бергер от штата Милуоки, появились городской прокурор-социалист, инспектор-социалист, двое судей-социалистов и двадцать один олдермен-социалист из тридцати пяти. В 1911 году в Скенектади был избран мэр-социалист, а в 1912 году партия уже избрала своих мэров в пятидесяти шести муниципалитетах. Но все это были победы ревизионизма и кандидатами были интеллектуалы – юристы, редакторы, священники, не пролетарии. Рабочее движение на обоих флангах – «Индустриальных рабочих мира» и Американской федерации труда – не желало ввязываться в политику. В 1912 году, когда основные партии вступили в трехстороннюю борьбу за президентство, Дебс вновь выдвинул свою кандидатуру. И вновь казалось, как писал Виктор Бергер в газете Милуоки «Лидер», что на горизонте замаячил социализм, и «мы приближались к нему с нарастающей скоростью локомотива». Совершая турне по Нижнему Ист-Сайду, Дебс стоял на грузовике, который «медленно плыл через океан бурлящей людской массы, заполнившей темные улицы по всему видимому насколько хватало глаз пространству между домами»⁵⁷. За него проголосовали 900 000 человек, вдвое больше, чем в прошлый раз, но все равно это составляло лишь 6 процентов от общей численности избирателей. «Индустриальные рабочие мира» одержали в этом году величайшую победу в Лоренсе штата Массачусетс, организовав забастовку текстильщиков против урезывания заработков. Союз кормил и содержал весь рабочий город на протяжении двух месяцев и добился повышения оплаты труда. Однако после жестокого подавления Патерсоновской забастовки начался упадок американского синдикализма.

В Германии синдикалистская доктрина всеобщей стачки не нашла признания. Подобно другим германским институтам, профсоюзы были слишком дисциплинированными, чтобы заниматься мероприятиями, отвергавшими необходимость соблюдения порядка и исполнения гражданского долга. Рабочему классу, который в 1905 году Куно Франке назвал «необычайно благонравным», было присуще почитание властей и повиновение, которое в Германии достигло такого уровня автоматизма, что, казалось, без его защитной функции в немце мог проснуться какой-нибудь древний тевтонский дикарь или гунн. Германские социалисты реалистически оценивали потенциал всеобщей стачки. Бебель был против того, чтобы использовать ее в политических целях, поскольку, как он объяснял, такую стачку можно организовать лишь в исключительных обстоятельствах при наличии революционного состояния духа рабочего класса. А он очень хорошо знал, что такой компонент в настроениях соотечественников отсутствовал. Когда радикалы в партии на съезде в Мангейме ⁵⁸ в 1906 году предложили организовывать Massenstreik в случае войны, Бебель отверг их идею как пустую и бессмысленную затею. В случае войны, сказал он, люди в военной форме будут следить за соблюдением законности и порядка, любое сопротивление будет пресекаться, да и сами массы будут пребывать в шовинистическом угаре. Бебель никогда не питал сам и не поощрял увлеченность коллег иллюзиями.

В Мангейме имели место некоторое столкновение интересов и борьба за влияние, закончившаяся в пользу Германии и социализма. Каутский предложил резолюцию, предусматривавшую подчинить профсоюзы партии в вопросах политики. Их задача, утверждал Каутский, должна заключаться в том, чтобы отстаивать интересы рабочих и заботиться об их участи до пришествия социализма. Поскольку задача партии состоит в достижении долгосрочной максимальной цели, то ее решения и должны быть приоритетными.