Европейская классическая философия

Так, в переводе Второго послания Петра, где Иероним ставит слово «воздержание» (abstinentia), Манетти помещает «сдержанность» (continentia), тем самым заменяя аскетическое требование на светскую вежливость. Где Иероним пишет «вдохновенные» (inspirati), там Манетти ставит «захваченные» (delati) Духом, тем самым превращая действие с неопределенной целью в действие, имеющее явное начало, середину и конец, действие, в фактической реальности которого мы можем убедиться. Вместо «отрицают» (negant) ставит «отрекаясь» (abnegantes), вместо «осудил на муки» (damnavit) – «предал на муки» (condonasset), опять чтобы вместо простого отношения, простого жеста неприятия, было описано действие со всеми его параметрами. Вместо «лживые» (mendaces) учителя говорит «ложные» (falsi), чтобы опять же говорить не о частностях характера, а о специфике действия. Облака у него подняты не «вихрями» (turbinibus), а «бурей» (tempestatis), а Лот вырвался не из «роскошествующего общения», но «вращения среди роскоши», образы стару становятся ярче, рельефнее, хотя, может быть, менее хлесткими, чем у Иеронима.

Открытие Платона в эпоху Возрождения было не просто знакомством с наследием выдающегося философа, но узнаванием мистического напряжения и амбиций античной религии. Если про Аристотеля можно было сказать, что он занимается естественно- научными и земными вопросами, затрагивая небесные дела только в той мере, в какой они доступны всем земным существам, то про Платона этого уже сказать было нельзя: он говорил и о недоступности и непознаваемости небесного, но требовал, чтобы наш ум был обращен к этому недоступному. Платон стал так же представлять всю античную мудрость, как Моисей – всю библейскую мудрость: он и богопросвещенный мистик, и законодатель мышления.

Марсилио Фичино (1433–1499) создал первую в новой Европе Академию, просто небольшой кружок, который собирался и вел беседы по образцу диалогов Платона. Фичино был священником, переводчиком с греческого, а также приверженцем натуральной магии: он считал, что в природе, музыке и книгах действуют одни и те же законы, и, правильно подбирая звуки или запахи, можно улучшить состояние здоровья и даже повлиять на политические события.

Увлечение Платоном привез из Греции в Италию Георгий Гемист (1360–1452), который перевел свою фамилию, буквально «Наполненный», на более древний греческий, и получилось Плифон – его порадовало сходство с именем Платон. Плифон считал, что Аристотель сделал учение Платона слишком плоским, поставив все добродетели на один уровень и объявив, что, скажем, честность, справедливость и проницательность одинаково важны мужественному человеку. У Платона же – лестница восхождения по добродетелям все выше, от телесных – к духовным и небесным. Плифон утверждал, что Запад зашел из-за Аристотеля в тупик, споря о всё более выхолощенных понятиях и упражняясь в мелочных различениях. В конце концов, Плифон даже христианство стал считать слишком однообразным, отказавшимся от фантазий о множестве богов.

Фичино не собирался отказываться от христианства, поэтому в отличие от Плифона, в своих рассуждениях шедшего снизу вверх и желавшего увидеть разных богов и разные высокие добродетели, он шел сверху вниз, от единого Бога – к многообразию явлений. Согласно Фичино, Бог совершенен, но совершенство должно быть бесконечным не только по мере, как это для чувства, но и по числу, как это для ума. Поэтому, как только Бог задумал создавать мир, из его мысли появилось бесконечное множество ангелов, образовавших совершенный умопостигаемый мир. Тогда Бог понял, что пора делом заняться, и на этом возникла душа, как узел соединения слова и дела. Так как Бог непосредственно занимается делом, даже если и зовет ангелов на помощь, всё равно решает всё сам, то душа сохраняет образ Троицы, делясь на ум, рождающийся от него гнев (волю действовать) и исходящее от них вожделение (влюбленность и любовь). Далее, чтобы душа понимала, что именно надо делать, возникают качества вещей, скажем, их форма, температура или мягкость. Наконец, возникают сами материальные вещи, чтобы быть памятниками совершенных Богом дел, и душа воплощается в тело. Бог Иисус потому спас людей, что не просто воплотился, но преодолел границы качеств вещей, превращая воду в вино или хлеб в свое тело, и тем самым дал возможность людям быть причастными не только вещам, но и Троице в своей душе.