Европейская мечта. Переизобретение нации

2015 год, продолжает Айленберг, «знаменует конец главного заблуждения жизни целого поколения европейцев». Он имеет в виду иллюзию, взращенную в воображаемой «крепости Европы», будто глобальные миграционные потоки, страдания миллионов в странах Ближнего Востока, Азии и Африки можно и дальше держать на дистанции. Эту иллюзию рассеял приток беженцев из регионов, где сейчас идут конфликты и войны; эти беженцы уже не вписываются в привычные схемы мобильности. Контраст между 1989 и 2015 годами очевиден, он выявил кардинальное различие между активной и пассивной миграцией. 1989 год был исполнен эйфории преодоления границ под знаком свободы и мобильности, с 2015 года все стало прямо противоположным: теперь европейцы каждый день имеют дело с некой формой мобильности, которая уже не исходит от них, а обрушивается на них и воспринимается как вторжение. Перспектива радикально переменилась. Если раньше границы упразднялись, то теперь усердно создается и укрепляется новый пограничный режим. Сегодняшние мигранты несут в себе реальность горячих точек и войн, по-прежнему тлеющих вне Европы и вспыхивающих снова и снова в самом сердце Европы. Они настойчиво указывают нам на то, что мы предпочли бы не замечать: мы – часть мира глобализации, которая характеризуется как позитивными, так и негативными формами мобильности. То, что мы считали далеким и надеялись удержать от себя на дистанции, приблизилось к нам и стало ближайшим соседом.

То, что в 1989 году еще было европейским событием, в 2015 году стало глобальным. Глобализацию, как и изменения климата, мы воспринимаем не постоянно, а от одного потрясения к другому. Европа окончательно стала частью глобального мира и поэтому вынуждена по-новому позиционировать себя. Массовый исход, который мы сегодня видим, выявил то, что давно уже накопилось под спудом: миграция в ее разнообразных ликах – переселений, депортаций, бегства и изгнания – стала визиткой ХХ и начинающегося XXI века. Эти обстоятельства представляют нам собственную историю миграции в контексте общеевропейской «разнонаправленной» истории миграции. Между тем воспоминания о Холокосте и окончании Второй мировой войны 8 мая 1945 года прочно закрепились в национальной памяти каждой из стран – членов ЕС. Если такие вопиющие преступления в ХХ веке, как война на уничтожение, Холокост или ГУЛАГ, мы сегодня относим к событиями ушедшего и, следовательно, завершенного прошлого, которые сохраняем в памяти как предупреждение на будущее, то принудительное, массовое перемещение людей – это часть географически расширенной истории насилия, которая продолжается и повторяется в нынешней Европе в совершенно другом историческом контексте.

После окончания Второй мировой войны ЕС пережил три фазы своего развития. Первая фаза – с 1945 по 1989 год – характеризовалась политическим климатом конфронтации между Востоком и Западом во время холодной войны. Создание Европейского союза, основанного на экономических интересах, было делом союзников по антигитлеровской коалиции, в том числе многих французских ветеранов Первой мировой войны, готовых к примирению. Эту фазу стабилизировала поляризация идеологий. Следующий период длился с 1989 по 2015 год и был фазой плюрализации. С падением Берлинской стены и крушением социалистических государств иссякла интегрирующая сила поляризации. Противоположности утратили свой разделяющий потенциал, Восток и Запад сблизились, Европейский союз разросся. Это привело к «расширению на Восток», в котором Владимир Путин усмотрел «геополитическую катастрофу». Эту фазу консолидировала самокритичная память о Гитлере и Сталине как виновниках исторических преступлений, а также транснациональное признание прав человека. В 2015 году началась третья фаза, вызванная глобальным миграционным кризисом, она продолжается по сей день. В этой фазе антагонизма интегрирующая сила ЕС стремительно убывает. Разверзлась идеологическая пропасть, но раскол теперь проходит не между политическими системами, а внутри страны и внутри общества. Новый враг – беженец, чужой, который разрушает однородность общества и угрожает единству нации.

Три фазы развития ЕС

Перед лицом этих драматических процессов памятование о некоторых страницах европейской истории может помочь иначе увидеть будущее, усиливая сочувствие к тем, кто сегодня страдает, напоминая о многолетней успешной истории интеграции, равно как и об ошибках и упущениях, которые не должны повториться.

Европейская мечта