Европейская мозаика

На этом венецианская инквизиция завершила процесс над Бруно. Все бумаги были отправлены в Рим на утверждение. 17 сентября пришёл ответ от кардинала Сансеверино — второго лица Конгрегации священной канцелярии, фанатичного прелата, который в своё время назвал Варфоломеёвскую ночь «днём великим и радостным для всех католиков». Его высокопреосвященство напоминал, что Бруно — не обыкновенный еретик, а вождь еретиков, автор многих книг, в которых восхваляются королева английская и другие еретические государи; что, будучи доминиканским монахом, он провёл много лет в Женеве и Англии; что инквизиция Неаполя и Рима уже требовала его на свой суд, в силу каковых соображений этого человека следует при первом удобном случае доставить в Рим.

Поначалу Синьория посчитала, что согласие на выдачу Бруно было бы поступком, не соответствовавшим достоинству и независимости Венецианской республики. Однако в дело вмешался сам папа Климент VIII, ссылавшийся, в частности, на то, что Бруно подлежит его юрисдикции как беглый монах. Наконец, в январе 1593 года правительство республики уступило желанию его святейшества[40]

, который, как доносил венецианский посол в Риме, назвал решение республики о выдаче Бруно «делом для него в высшей степени радостным». 27 февраля узника перевезли в Рим, где, по словам Климента VIII, «обитало правосудие», и бросили в тюрьму инквизиции.

Судебный процесс готовился долгих четыре года. Всё это время с Бруно обращались без всякого снисхождения. Его содержали как опаснейшего преступника — закованным в кандалы, в сыром каменном мешке, откуда выводили только для того, чтобы подвергнуть пыткам или сопроводить на допросы в заседания Конгрегации, случавшиеся не чаще одного-двух раз в год. Ему дозволялось читать лишь молитвенник доминиканского ордена и сочинения Фомы Аквинского, а перо и бумагу он получал только для объяснений по вопросам, интересовавшим следователей. Как сказано в одном инквизиционном отчете, «Джордано Бруно из ордена проповедников… представил томы писаний в опровержение показаний свидетелей». Однако ни один листок из этих многотомных «писаний» не сохранился до наших дней.

Весной 1598 года следствие по делу Бруно было закончено и передано Конгрегации. Там им занялся кардинал Роберто Беллармино — известный специалист по ересям. Под его руководством инквизиционный трибунал возобновил допросы и пытки обвиняемого. В январе 1599 года было составлено обвинение, содержащее перечень восьми еретических положений, от которых Бруно было предложено отречься. К сожалению, текст этого документа утерян, в связи с чем о конкретных претензиях инквизиции к Бруно можно только догадываться. Смертный приговор, зачитанный Бруно год спустя, упоминает только одно его преступление: «Ты, брат Джордано Бруно… уже восемь лет назад был привлечён к суду святой службы Венеции за то, что объявил: величайшее кощунство говорить, будто хлеб пресуществлялся в тело и т. д.». В записках Гаспара Шоппа, свидетеля казни Бруно, приводится список довольно бессвязных и разнородных обвинений в адрес Ноланца: что существует множество миров; что магия — хорошее и дозволенное занятие; что святой Дух — это душа мира; что Моисей творил чудеса с помощью магии, в которой превзошёл египтян; что Христос был магом и т. д.

Из этого, во всяком случае, видно, что Конгрегацию испугали отнюдь не «научные» представления Бруно о Вселенной (таковых, как мы уже убедились, вообще не существовало). Ведь в этой области их взгляды кое в чём совпадали. Например, учение о множественности миров отнюдь не считалось еретическим. Более того, ещё в 1277 году парижский архиепископ Этьен де Тампье, по поручению папы Иоанна XXI, осудил догмат о существовании только одного мира, как служащий умалению вездесущности и беспредельности божественной силы. Учение Коперника также вызывало благожелательный интерес у многих князей Церкви. Лекции о новом устройстве мира читались в Риме при папском дворе, а глава Доминиканского ордена кардинал Николай Шенберг в 1536 году заклинал Коперника ни в коем случае не скрывать свои «вычисления о Вселенной».