Европейская новелла Возрождения

Викарий, выслушав рассказ монахов во всех подробностях, растерянно и ошеломленно озирался вокруг, ища глазами Непо, и, нигде его не видя, начал кричать, чтобы его немедленно нашли и схватили, потому что он хочет его сжечь на костре, как настоящего колдуна, мага и волшебника; но поскольку его нигде не было видно, решили, что он исчез при помощи искусства магии. Поэтому викарий, отпустив всех священников и монахов и сказав им, чтобы они забирали все свои образки и мешочки с мощами, направился вместе с лекарем Маненте во дворец к Великолепному.

Буркьелло же с несколькими своими приятелями стоял в церкви в сторонке и, видя все там происходившее, нахохотался так, что у него заболели скулы, особенно когда мессер монашек тузил лекаря Маненте. Оба золотых дел мастера, озадаченные и раздосадованные, тоже присутствовали там все время и, увидев, что викарий направляется во дворец, поплелись вслед за ним, чтобы попробовать, не удастся ли им как-нибудь выпутаться из этого дела.

Великолепному непрерывно доносили о происходящем во всех подробностях, и он, сидя с несколькими знатными господами и своими близкими друзьями, все еще не в силах был справиться со смехом, когда ему доложили, что пришел и просит его принять викарий, который, едва увидел Лоренцо, воскликнул, что он требует стражу, чтобы схватить Непо из Галатроны. Лоренцо, притворившись, что ничего не знает и не ведает, велел ему все рассказать по порядку, а затем молвил так:

— Мессер викарий, ради бога, не будем спешить с этим Непо, лучше скажите, что вы думаете о лекаре Маненте?

— Я думаю, — отвечал викарий, — что больше нет никаких сомнений в том, что это действительно он сам собственной персоной и что он никогда и не думал помирать.

— В таком случае, — сказал Великолепный, — я хочу вынести приговор, чтобы немедля покончить с тем запутанным положением, в котором очутились эти бедняги.

И, подозвав к себе Никколао и Микеланьоло, которых он заметил среди прочих, Лоренцо, в присутствии викария и множества достойных и знатных граждан, велел им обнять и облобызать лекаря Маненте, и они от всего сердца помирились, попросив друг у друга прощения и свалив всю вину на Непо, а затем Великолепный вынес следующее решение: Микеланьоло не позже завтрашнего дня должен вывезти из дома маэстро Маненте все свои вещи, которые он туда принес, когда женился на Бриджиде, а этой последней надлежит, взяв с собой лишь четыре сорочки, юбку и плащ с капюшоном, отправиться в дом своего брата и оставаться там, пока не разрешится от бремени; когда же родится ребенок, Микеланьоло может поступить с ним по своему усмотрению, приняв или же нет на себя заботы о нем, и в случае, если он от него откажется, дитя сможет взять к себе лекарь; если же и он не захочет, то ребенка надлежит отправить в приют Невинных младенцев, а все расходы, связанные с родами, должны быть отнесены на счет Микеланьоло; лекарь же Маненте может возвратиться к себе домой и жить там со своим малолетним сыном, а Бриджида, разрешившись от бремени и получив через сорок дней церковное благословение, должна вернуться к маэстро Маненте, каковой обязан принять ее с лаской и любовью.

Этот приговор всем понравился, и все, кто присутствовал при этом, очень хвалили Великолепного; затем золотых дел мастера и лекарь, почтительнейше его поблагодарив, отбыли в самом прекрасном настроении, а вечером того дня, заранее условившись, отужинали все вместе с Бриджидой в доме маэстро Маненте, куда был приглашен и Буркьелло, к которому лекарь потом и отправился ночевать.

Мессер викарий, оставшись вдвоем с Великолепным, настаивал, что надобно поймать Непо, дабы сжечь его на костре; однако Лоренцо возражал ему, говоря, что куда лучше оставить его в покое, ибо из этой затеи у них все равно ничего не выйдет, так как у Непо имеются тысячи способов и тысячи средств скрыться от них и не даться им в руки; он, в частности, может сделаться невидимым, превратиться в птицу, обратиться в змею и знает множество иных подобных штук, прибегнув к которым оставит их в дураках; кроме того, кто знает, может быть, господь бог наделил это семейство из Галатроны такой силой и властью также и с какой-нибудь благой целью, пока еще неведомой людям, а затем не следует забывать и о той весьма серьезной опасности, что Непо может провидеть и предугадать их враждебные намерения и лишит их дара речи, заставит окриветь, скосит им на сторону рот, нашлет на них паралич или какую-нибудь другую напасть.

Тут викарий, будучи, как вы уже могли заметить, человеком мягким и податливым, сразу же согласился с его доводами и, прося прощения, сказал, что он всего этого не знал и что о высказанном им только что намерении и вообще о всем происшедшем он не заикнется больше никогда в жизни, и, приняв такое решение, он оставил Великолепного и, не без сильного опасения заполучить какую-нибудь неведомую хворь, вернулся к себе домой, и никогда больше до самой смерти от него не слыхали и словечка о Непо — ни хорошего, ни худого.