Европейская поэзия XIX века

Не ждут ни дети, ни жена
Меня в мансарде голой.
Не знает нежных слов она
Иль беготни веселой.

Там не залает верный пес,

Товарищ престарелый,
Лишь дым наперсник давних грез
Да череп пожелтелый.

Кольцо в кольцо — уходит дым,

А тигель мозга бренный
Стоит пред зеркалом моим,
Как зеркало вселенной.

Я друга мудро усадил

На полку в назиданье.
Я смертью в сердце охладил
Палящее желанье.

Угрюмо созерцая кость

И тусклый облак дыма,
Мне третий друг, незримый гость,
Сказал неумолимо:

«На что жена, на что семья —

Случайный спутник в мире?
Как дым, уйдет душа твоя,
Рассеется в эфире.

И этот череп жил огнем

Высоких откровений,
И чья-то страсть курилась в нем,
Пылал в нем чей-то гений.

Пускал колечки Пан-старик

Из этой трубки хрупкой,
И смерть пришла в тот самый миг,
Как Пан расстался с трубкой.

Но череп — ныне мерзкий прах —

Блистал красой в те годы,
Когда он трубкой был в устах
У божества природы.

Исчез неведомый жилец,

О нем не вспомнят боле,
И мудрый был он иль глупец —
Для нас не все равно ли?

Не все ль, что в воздух выдул Пан,—

Нужда в людской пустыне,
Блаженство, боль душевных ран —
Не все ль забыто ныне?

И дым забыт и жар забыт

В круженье урагана.
Их образ призрачный хранит
Одна лишь память Пана.

Мне не везло в моей судьбе,—

Виной людская злоба.
Так не впущу и пса к себе,
Запрусь один, до гроба.

И здесь умру, в пустом дому,

Бездетным нелюдимом…»
Ну что ж! Пока чубук возьму
Да послежу за дымом.

ТРИ ЦЫГАНА

Грузно плелся мой шарабан
Голой песчаной равниной.
Вдруг увидал я троих цыган
Под придорожной осиной.

Первый на скрипке играл — озарен

Поздним вечерним багрянцем,
Сам для себя наяривал он,
Тешась огненным танцем.

Рядом сидел другой, с чубуком,

Молча курил на покое,
Радуясь, будто следить за дымком —
Высшее счастье людское.

Третий в свое удовольствие спал

На долгожданном привале.
Струны цимбал его ветер ласкал,
Сердце виденья ласкали.

Каждый носил цветное тряпье,

Словно венец и порфиру.
Каждый гордо делал свое
С вызовом богу и миру.

Трижды я понял, как счастье брать,

Вырваться сердцем на волю,
Как проспать, прокурить, проиграть
Трижды презренную долю.

Долго — уж тьма на равнину легла —

Мне чудились три цыгана:
Волосы, черные, как смола,
И лица их цвета шафрана.

ФОРМА

Если форма и готова,
Знай, поэт, стихи пусты
До тех пор, покуда ты
Мыслью не наполнил слово.

Есть слова — как облаченье,

Под которым тела нет.
Сердце дрогнет им в ответ,
Но, увы, лишь на мгновенье.

Наподобие трещотки

Стих по рифмам застучит,
И хоть он мастеровит,
Жалок век его короткий.

СМОТРИ В ПОТОК