Европейская поэзия XVII века

Рассыпав щедро в чистоте простора
свой свет и блеск, весиа приходит к нам;
полянам зелень, радость пастухам
за долгое терпенье дарит Флора;

но солнце переменчиво, и скоро

оно сместится, оказавшись там,
где жгучий Рак погибель шлет цветам,
лишая землю яркого убора;

и вот уж осень мокрая, она

плодами Вакха скрасит свой приход,
а после зимний холод воцарится;

чередованье, смена, новизна —

какой страдалец горький вас не ждет?
Какой счастливец гордый не страшится?

* * *

Карают боги гнусного Тантала,
чья низость на пиру ввела их в гнев.
Своим обманом мудрость их презрев,
изведал он, что значит их опала:

к воде ладони тянет он устало,

почти касается рукой дерев,
но Эридан уходит, обмелев,
и дерево ему плода не дало.

Ты удивлен, страдальцу сострадая,

что плод, в его уста не попадая,
приманкой служит для его очей?

Ну что ж, окинь округу трезвым взглядом,

и ты увидишь сто Танталов рядом —
несчастных, средь богатства, богачей.

О ТЕСЕЕ И АРИАДНЕ

«Кому пожаловаться на обман?
Молчат деревья, слез пе понимая,
здесь небо слепо, а земля чужая,
любовь обманна, как морской тумап.

Уплыл — один — любви моей тиран,

и плачу я, тоски не утоляя,
надеюсь исцелиться, понимая,
что исцеленья нет от этих ран!

О боги, если кто-нибудь когда-то

вас холодностью ранил, — пусть расплата
на моего обидчика падет!»

Так Ариадна небо молит в горе,

а слезы между тем уносит море,
а ветер вздохи горькие крадет.

* * *

Покорная напевам Амфиона,
сама росла Троянская стена,
его хранила нежная струна
в подземном царстве ужаса и стона.

Не от ее ли отворялись звона

алмазные врата, дабы она
спасала, волшебством наделена,
страдальцев из жестокого полона?

И если столь волшебно лиры пенье,

смиряющее бурных рек кипенье
и самых необузданных зверей,—

то тщетны почему мои старанья,

и то, что всех спасает от страданья,
лишь миожит тяготы души моей?

РОДРИГО КАРО

РУИНАМ ИТАЛИКИ