Европейская поэзия XVII века

и Рим, чье имя только и живет
(где божества его и властелины?!),
и плод Минервы — мудрые Афины
(помог ли им законов честных свод?!).
Вчера — веков соперничество, ныне —
ленивый прах в безропотной пустыне:
ни смерть не пощадила их, ни рок —
и мощь, и разум спят в пыли дорог.

Но почему фантазии неймется

искать в былом пример для состраданья?
И нынешних не счесть: то там, то тут
заблещет огонек, дымок пробьется,
то отголосок прозвучит рыданья:
душа — видений призрачных приют —
томит окрестный люд,
который изумленно
вдруг слышит отзвук стона
в ночи немой — немолчный хор кричит:
«Прощай, Италика!», и эхо плачет:
«Италика!», и слово это прячет
в листве, но и в листве опо звучит:
«Италика!» — так имя дорогое
Италики, не ведая покоя,
в руинах повторяет теней хор…
Им сострадают люди до сих пор!

Гость благодарный, — этим славным теням

я краткий плач смиренно посвящаю,
Италика, простертая во сне!
И если благосклонпы к этим пеням
останки жалкие, чьи различаю
следы в стократ печальной тишине,—
открой за это мне
в любезной благостыне
таящийся в руине
приют Геронсия, — направь мой шаг
к могиле мученика и прелата,
пусть я — слезами горестного брата —
открою этот славный саркофаг!
Но тщетно я хочу разжиться частью
богатств, присвоенных небесной властью.
Владей своим богатством, дивный храм,
на зависть всем созвездьям и мирам!

АНТОНИО МИРА ДЕ АМЕСКУА

ПЕСНЬ