Европейская поэзия XVII века

О жизнь моя, мне душу леденя,
Как ты скользишь из рук! И нет преграды
Шагам твоим, о смерть! Ты без пощады
Неслышною стопой сотрешь меня.

Ты наступаешь, молодость тесня,

Все туже с каждым днем кольцо осады,
Все ближе тень кладбищенской ограды,
Отлет последнего земного дня.

Жить, умирая, — горше нет удела:

Торопит новый день моя мечта,
Но с каждым днем мое стареет тело…

И каждый миг — могильная плита

Над кем-то, кто уже достиг предела,—
Мне говорит, что жизнь — тлен и тщета.

О ДЕЛИКАТНОСТИ, С КОЕЙ ПРИХОДИТ СМЕРТЬ, ПОЛАГАЯ УВЕРИТЬСЯ В УМЕСТНОСТИ СВОЕГО ПРИХОДА, ДАБЫ РАСПОРЯДИТЬСЯ ЭТИМ

Уже мой смертный день звучит во мне
манящим и пугающим призывом,
и час последний сумраком тоскливым
распространяется в моем окне.

Но если смерть — покой в нежнейшем сне,

и счесть ее участие учтивым,—
зачем бледнеть перед ее наплывом?
Нет, не печаль, а нега в этом дне.

К чему страшиться вкрадчивого шага

той, что приходит вызволить из плена
дух, изнуренный нищетой земной?

Прииди званной вестницею блага,

не проклята — стократ благословенна,
открой мне вечность, век похитив мой.

ОБМАННАЯ ВИДИМОСТЬ И ПРАВДИВАЯ СУЩНОСТЬ

Смотри, как тучен грозный исполин,
как тяжело ступает он и чинно.
А что внутри? Лишь тряпки да мякина.
Ему опорою — простолюдин.

Его трудами жив он, господин,

суровая и пышная махина.
Но сумрачная отвращает мина
от пышности и стати в миг един.

Вот мнимое величие тиранов,

мираж обманных голубых кровей,
холодный пепел огненных вулканов.

Их мантий алых не сыскать алей,

в алмазных перстнях руки великанов.
Внутри — лишь гниль, скудель и скоп червей.

ИСТОЧАЯ СКОРБНЫЕ ЖАЛОБЫ, ВЛЮБЛЕННЫЙ ПРЕДОСТЕРЕГАЕТ ЛИСИ, ЧТО ЕЕ РАСКАЯНИЕ БУДЕТ НАПРАСНЫМ, КОГДА ЕЕ КРАСОТА УВЯНЕТ

О смерти я давно судьбу молю:
Жизнь, Лисида, мне смерти тяжелее.
Любимым не был я, но не жалею,
Что без надежд любил я и люблю.

Сирена, я твой нежный взгляд ловлю!

Чем бездна сумрачней, тем он светлее…
Меня напрасно привязали к рее —
Ты напоешь погибель кораблю.

Погибну я. Но каждое мгновенье

Твою весну пятнает поступь дней.
Когда же не оставит разрушенье

И памяти от красоты твоей,

Тогда былое возвратить цветенье
Ничья любовь уже не сможет ей.

ПУСТЬ ВСЕ УЗНАЮТ, СКОЛЬ ПОСТОЯННА МОЯ ЛЮБОВЬ

Излиться дайте муке бессловесной —
Так долго скорбь моя была нема!
О, дайте, дайте мне сойти с ума:
Любовь с рассудком здравым несовместны.

Грызу решетку я темницы тесной —

Жестокости твоей мала тюрьма,
Когда глаза мне застилает тьма
И снова прохожу я путь свой крестный.

Ни в чем не знал я счастья никогда:

И жизнь я прожил невознагражденным,
И смерть принять я должен без суда.

Но той, чье сердце было непреклонным,

Скажите ей, хоть жалость ей чужда,
Что умер я, как жил, в нее влюбленным.

ОБРЕЧЕННЫЙ СТРАДАТЬ БЕЗ ОТДЫХА И СРОКА