Европейская поэзия XVII века

Ах, как мчится по полянам
ручеек в стремленье рьяном,—
травы пышные колебля,
спотыкается о стебли;
меж гвоздик и белых лилий,
средь душистых изобилий,

меж цветов благоуханных,

меж препон блаженно-пряных
вьется, светлый, прихотливый,
мужественно-горделивый!
Приближаясь, углубляясь
и хрустально убыстряясь
(вдруг — задержано движенье,
чтоб затмилось отраженье,—
помутилось и затмилось,
чтобы впал Нарцисс в немилость!)
И, в цветов изящной рамке,
он, спеша, обходит ямки
и колдует, не спокоен,
в царстве радуяшых промоин!
Он течет, листву листая,
где алеет пышность мая,—
он, грустя, выводит трели
в царстве белого апреля,
где пастух любовью призван,
и в прелестнице капризной
вдруг испуг сменил отвагу,
право, к твоему же благу,
Сильвио!
Обозначали
мы обманами печали,—
но ручей, бегуч и весел,
хрустали вдруг поразвесил.
Меж камней в стеклянном блеске
он выводит арабески
и течет, в веселье рьяном,
по лугам благоуханным!
В нем полей святая треба
и совсем немного неба,—
и все небо, все — в полмира,—
и лазурь, и блеск сапфира!
Здесь, в долине вешних жалоб,
нам склониться надлежало б
над его, меж здешних кущей,
светлокрылостью бегущей!
Ах, ручей, ручей нарядный,
до всего цветенья жадный
и до головокруженья
в непрестанности движенья!

ГАБРИЭЛЬ БОКАНХЕЛЬ-И-УНСУЭТА

РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД МАСЛЯНОЙ ЛАМПАДКОЙ, ВДЕЛАННОЙ В ЧАСЫ

Вот облик нашей жизни, он двулик:
в часах горящих, в цифровой лампадке,
под ветром времени мгновенья кратки,
как трепетные лепестки гвоздик.

С восходом солнца мечется ночник,

как мотылек в предсмертной лихорадке,
и обреченный круг играет в прятки
со смертью, умирая каждый миг.

Не прячься, Фабъо, от живых сравнений,

все хрупко, мига краткого мгновенней —
и красота и время канут в ночь.

Разумная пружина круговерти

дана лишь солнечным часам, но смерти
и солнцу вечному не превозмочь.

ФРАНСИСКО ДЕ ТРИЛЬО-И-ФИГЕРОА

* * *

Надежда, ты подвох и суета, виновница горячки и печали, тобою подслащенная вначале, кончается оскоминой мечта.
Меня подобьем легкого листа ты словно ветер, уносила в дали к другой, обратной стороне медали, будь проклята святая простота!
Оставь меня! Любовь и рок злосчастный не раз срезали твой бутон прекрасный — что пользы от засохшего цветка?
Не дав плода, ты вянешь до расцвета, а если даришь плод — то пища эта для горькой жизни чересчур сладка.

ФРАНСИСКО ЛОПЕС ДЕ САРАТЕ

* * *