Европейские каникулы (СИ)

Встреча с родителями вызывала во мне крайне противоречивые чувства. С одной стороны, я не видел их уже очень давно и, конечно же, безумно соскучился. С другой — несмотря на то, что они знали о моих отношениях с Валеркой и к удивлению многих наших знакомых и родственников относились к ним не только не плохо, а даже вполне положительно, всё же я чувствовал себя крайне неловко. Раньше было иначе, теперь же мы жили под одной крышей, и это выглядело как-то совсем по-другому. Официально. Это слово очень пугало…

Пугало оно, однако, как выглядело, только меня. Валерка чувствовал себя, как рыба в воде. У меня в целом складывалось впечатление, что приезду моих родителей он радовался больше меня самого. А уж я-то точно радовался: по меньшей мере с того момента, как они появились на пороге, и после радостных приветствий меня отпустило — я перестал волноваться.

Отец вел себя, как всегда, спокойно, говорил мало, только по делу. Он был таким всегда, сколько его помню. Зато мама за пять минут успела затискать и меня, и Валерку, досталось даже бедняге Батону, существованию которого мама обрадовалась особенно сильно. Потом был длительный обход всей жилой территории, с которого папа вместе с Батоном сбежали ещё в самом начале, ретировавшись на балкон. Я выдержал ровно половину, а Валерка до победного конца водил маму по квартире и всё показывал-рассказывал.

Вечер мы провели весело: много разговаривали, смеялись. Тогда же я узнал, что скоро стану дядей. Мама восторженно рассказывала новость, а потом заговорщически просила не выдавать её, потому что сестра хотела сама сообщить мне о скором пополнении. Не забыла она, конечно же, напомнить и о том, что, возможно, это будет её единственная возможность сообщить о будущем внуке или внучке, непрозрачно намекнув, что от меня такого чуда не дождёшься, да и брат мой предпочитал компьютеры женскому обществу. Куда более неожиданной новостью стало другое — переезд моих родителей в Германию. Я не знал даже о том, что они планировали переезжать, но факт этот сам по себе очень радовал.

Спать мы легли очень поздно, а бессовестный Батон по своей кошачьей привычке разбудил меня в половине шестого. Вытолкав эту шерстяную бестию на балкон, я вернулся в кровать. Кажется, кроме меня, никого больше кошачий боевой вопль не разбудил. Правда, стоило мне только забраться под одеяло, как тут же почувствовал горячее дыхание: Валерка обнял меня, уткнувшись носом в моё плечо. И не только носом в плечо…

— Отстань, — пробубнил я сонно.

— Мм? Чего? — не менее сонно ответил он.

— Мы вообще не одни в доме, ты в курсе?

Валерка заметно напрягся, но почти сразу беззвучно рассмеялся, а потом тяжело выдохнул.

— Ты вообще о чём-нибудь, кроме секса, думаешь?

— Ага. О еде, — пробурчал я в подушку…

Кстати, о еде. Эта тема в нашей будничной жизни всплывала постоянно. Наши кулинарные привычки были настолько разными, насколько это только можно было представить. Валерка постоянно занимался спортом, называя это заботой о здоровье, при этом мог питаться конфетами и булками из Макдональдса. Это не вписывалось в мои представления о здоровом питании. В общем, всего лишь ещё одна тема для постоянных дискуссий. И не только с Валеркой.

— Дима! Ну, с тобой-то всё понятно. Но Валеру-то зачем мучать? — возмутилась мама, разглядывая содержимое нашего холодильника.

Мы были на кухне все, кроме самого мученика, который именно в это утро решил проспать всё на свете.

— Я его не мучаю. Ему никто не мешает издеваться над собственной пищеварительной системой за пределами этой кухни.

Этот разговор возникал с завидной регулярностью и, если честно, уже порядком поднадоел.

— У тебя кот лучше питается, — причитала мама, разглядывая банку от корма с надписью «куриное рагу в соусе». — А Валера скоро скулить начнёт тут без мяса.

— Кролики не скулят, — отозвался Валерка, зевая. Он появился так тихо, что я от неожиданности вздрогнул.

— Ага, молча жрут капусту, — вздохнула мама. — Бедный Валечка.

Лучше бы я не пил чай в этот момент: умудрившись и засмеяться, и подавиться одновременно, я ещё и облился кипятком. Ко всему прочему ещё и подзатыльник получил. Два. Сначала от мамы, потом от Валерки. Хорошо, хоть отец не вмешивался в процесс моего воспитания и тихонько наблюдал со стороны, стараясь не смеяться.

— Не волнуйтесь, это он так заботу о моём здоровье проявляет, — уверил маму Валерка и принял предложенную ему кружку с кофе.

— Конечно-конечно, — поторопился подтвердить я и, прячась за кружкой, добавил: — Валечка.

Стоит ли говорить, что в тот день так называл я его ещё не раз? По какой-то причине мне нравилось и непривычное звучание какого-то слишком женского для Валерки имени, и его реакция: каждый раз он смотрел на меня так, что если бы взгляды могли убивать, я давно бы стал трупом. И я даже отчётливо понимал, что как только мы останемся наедине, мне придётся ответить за каждое упоминание этого «прозвища». Это меня не останавливало. А может даже наоборот…