Европейский сезон

Катрин подумала о том топ-менеджере, что сейчас пытается придти к логически обоснованному выводу, — пороть прислугу или не пороть, и невесело улыбнулась. Это ты виновата, товарищ сержант, натащила невесть кого. Этот хвостатый, что радостно столбики у заборов обнюхивает, еще ничего. Вот Мышь… Сложно, сложно, сложно…

Даже дышать сложно. Проклятый асфальт. Иногда на Катрин находило, — начинала почти задыхаться. Вроде привыкла, — последнее время постоянно в городе, а если и не в городе, то в местах весьма далеких от эталонов экологической безопасности. То развалины горящие, то солярой воняет. А на станции под названием Орехов, когда эшелон с мануфактурой горел, вообще дышать нечем было. Там еще добрая сотня пулеметов лупила, и ничего, — кое-кто скакал не хуже Цуцика, да еще стрелял вполне исправно.

И все же, все же…

Легкие помнили совсем другой воздух. Если голову задрать к раскачивающейся луне и верхушкам деревьев, — почти похоже. Там конечно, иная луна, — даже две луны. И звезды другие, и свобода со всех сторон.

Забудь, совсем забудь.

Катрин ускорилась. Цуцик, рыкнув от восторга, устремился следом. Он привык к рваному темпу движения хозяйки, — Катрин старалась чередовать стремительные рывки с бегом равномерной, почти старческой трусцой. Утром от таких фокусов лучше было воздержаться, — добропорядочные соседи вполне могли позвонить в полицию, настучать на психованную бегунью. Сейчас, под покровом темноты девушка выжимала из мускулов все что могла. Длинные тренированные ноги несли так, что ветер свистел в ушах. Цуцик возглавлял гонку. Флаг пышного хвоста мелькнул влево. Катрин вслед за псом влетела в рощу. Ровненькая, выложенная плиткой, тропинка уводила прямо. Пес и девушка не преминули свернуть. Места были знакомые, — Катрин с разбегу взлетела вверх, ухватилась за толстую ветвь, попыталась подтянуться, и с хрустом полетела на землю, — сук не выдержал веса человеческого тела. Девушка покатилась по траве, села. Задыхаясь, засмеялась:

— Ну и дерьмовые здесь деревья.

Цуцик радостно прыгал вокруг, — дерьмовые, конечно, но все равно здорово, можно поскакать козлом, покататься по траве, и пописать хоть под каждый ствол.

— Что ты, обормот, радуешься? Забыл наш настоящий лес? — Катрин ухватила пса за ошейник, попыталась повалить. Цуцик тихо рычал и звонко клацал зубами, — повалить его было трудно, но хозяйка честно пыталась. Наконец, Катрин поднялась на ноги и принялась вытряхивать из капюшона футболки набившийся туда мусор. Пес исчез в темноте, — торопился раздать деревьям побольше "SMS". Рощица размерами не впечатляла, — всего шагов пятьдесят на сто, но волноваться не стоило, — Цуцик четко знал границы отведенной свободы. Катрин скинула футболку и хорошенько вытряхнула, — кто-нибудь увидит полуголой, хрен с ним, — мало ли здесь эксбиционисток бродит? Хм, извращенок с собаками, наверное, мало. Могут и арестовать.

Из кустов вынырнул Цуцик, чихнул.

— Что, след кабана унюхал? Да уж, здесь, наверное, какой-нибудь герцог со своими графьями охотился. Только давненько это было. Не видать нам нынче кабанятины. Пошли домой?

Цуцик без особой охоты повернул к тропинке. Девушка с собакой вышли из рощи, Катрин начала обратный путь легкой рысцой. Где-то вдалеке взвыла полицейская сирена.

— Вот, — очередная облава на бродячих собак.

Цуцик посмотрел укоризненно. Глупых шуток он не понимал.

— Не напрягайся. Опять каких-нибудь поджигателей ловят.

Быстрый темп, — медленный, — очень быстрый. И не забывать смотреть по сторонам, — вдруг кто-то из местных обитателей подошел к ограде покурить или взглянуть на звезды? Катрин двигалась очень тихо, — кроссовки бесшумно опускались на тротуар. Только шорох движения, чуть слышное позвякивание карабина на обвязанном вокруг бедер поводке, да стук когтей пса. Скучный городской спорт.

На кухне все еще разговаривали. Видимо, согласование долгосрочного меню шло непросто. Катрин пошла переодеваться.

…-Так что она все-таки любит больше? — настаивала Флоранс, почесывая переносицу кончиком ручки — гладкость лакированного «Соннета» успокаивала. Перед хозяйкой и Найни лежали десятки исчерканных листов. Общий план был согласован, но теперь речь зашла о личных предпочтениях, и добиться от Мышки чего-то определенного, оказалось невозможно.

— Честное слово, — не знаю, — взмолилась Найни. — Я пыталась понять, но не смогла. Когда Госпожа голодна, она заглатывает все подряд. Как пылесос. Когда ей есть не хочется, — она не ест. И никогда ничего мне не заказывает.

— Это я поняла. Но все-таки, предположения у тебя есть? Должна же она что-то любить больше.

Мышка посмотрела жалобно:

— Наверное, — мясо. Дичь. Например, — дикую свинью. Может быть, — некоторые сорта сыра. И молоко.

— Про молоко я знаю. А что за сыр?

— Ну, — такой сухой и тягучий. Вроде лапши китайской. Она как-то сама приносила. Я смотрела в магазинах, — здесь такого нет.

Флоранс недоверчиво покачала головой:

— Здесь продают тысячи сортов сыра.

Мышка возмущенно пискнула:

— Я смотрела! Такого нет. Может быть, он привезен откуда-то оттуда…

Обе помолчали.