Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

По размерам жалования «выезжим» и принципам его назначения можно достаточно отчетливо проследить политику правительства. Она тем более ясна, что приезжали дворяне одного или близкого социального положения. В 40-е гг. дворяне получали до 1200 четвертей поместного оклада, денежное жалование, подарки ценными вещами, многочисленные корма, причем некоторые годами выклянчивали у правительства все новые средства существования. В 80-е гг. после ограничения места службы лица того же сословного происхождения получают более регламентированное денежное жалование и, если не едут в Поволжье, направляются служить в Иноземный приказ; жалование устанавливается еще по «аналогичным случаям» предшествующих выездов, индивидуально. А с 90-х гг. уже есть четкие размеры жалования для каждого военного чина: полковники, майоры, ротмистры и т. д. Здесь просматривается четкая эволюция условий приема на службу царю. Сначала для принятого на службу дворянина подыскивалась среда, соответствующая той, в которой он родился. В конце века принятые на службу дворяне становятся такими же наемными солдатами, какими они были в других странах.

Принцип давности службы московским государям, устанавливавший место семьи на служебной лестнице, отразился в генеалогических документах и русской публицистике конца XV–XVII в.

В последние годы XV в. в Москве была составлена родословная легенда о происхождении великих князей, известная в литературе, по названию одной из ее редакций, как Сказание о князьях владимирских. Изучению этого памятника посвящена большая литература; не останавливаясь на отдельных моментах истории его создания, отметим лишь существенное для этой работы. По Сказанию родоначальник русских великих князей Рюрик был потомком «сородника» римского императора Августа, который пришел из Римской империи править в Прусы[699]. Если мы обратимся к родословным легендам московского боярства, появившимся в родословных книгах XVI в., то увидим, что семьи, которые указывают на свою связь с московскими князьями с XIII–XIV вв., обычно пишут, что их предок пришел «из Прус» (Морозовы, Кутузовы, Свибловы и др.). Если служба рода началась при тверском дворе, предок чаще всего приходил «из Литвы», если при рязанском — это выходец «из Орды». «Из Орды» в Москву приезжали родоначальники боярских семей при Дмитрии Донском. Достоверность этих легенд XVI в. тщательно исследовал С. Б. Веселовский, доказавший, что часто их фактическая сторона не подтверждается, и предположивший, что они скорее несли идейную нагрузку, доказывая древность службы рода русским князьям[700].

В аналогичных родословных легендах литовских великих князей из Рима в Литву приезжает не только предок правящей династии, но и предки литовских магнатских родов. В сознании литовских феодалов это как бы уравнивало династию и правящий класс. Аналогичную роль играла и теория о сарматском происхождении польской и литовской шляхты.

В русской генеалогической литературе и публицистике, наоборот, вассальная зависимость феодалов подчеркивалась (в частности, в родословных легендах) выездом предка к великому князю, принятием его на службу великим князем и принесением присяги[701].

Большое значение генеалогии при определении сословной принадлежности сказалось и на истории создания родословных книг. Вслед за Сказанием о князьях владимирских в первые годы

XVI в. появляются росписи отдельных княжеских и боярских родов, а в 40-е гг. XVI в. — первые родословные книги. До 80-х гг.

XVII в. было составлено около десяти официальных редакций родословных книг, содержащих полные родословные росписи семей, принадлежащих к Государеву двору. Изменения в составе родословных росписей этих книг отражают реальные изменения в составе Государева двора[702].

В XVII в. тенденция подчеркивать давность службы продолжается, но приобретает новые черты. После событий Смутного времени и перемены за 15 лет на престоле четырех царей из разных русских династий (не считая самозванцев) изменился личный состав Государева двора. Многие семьи просто прекратили существование, другие, особенно из низших слоев, начинают быстро продвигаться по службе. Кроме того, в XVII в. большое значение приобретает служба в приказах, которая вела к образованию служилой бюрократии[703].

С середины XVII в. эти реальные перемены в сословной структуре начинают оформляться генеалогически. Часть выдвинувшихся по службе семей записывает свои росписи в родословные книги, часто присоединяясь к более ранним росписям, особенно это относится к родословию смоленских великих князей. Пользуясь тем, что отдельные ветви этого рода служили в XV–XVI вв. в Великом княжестве Литовском и там прекратили существование, потомками смоленских князей называют себя семьи, не имевшие княжеского титула (Полевые, Еропкины, Татищевы и др.).