Европейское путешествие леди-монстров

– Она говорит, что вы получите все обратно, когда будете покидать больницу, – сказал Фрейд. – Вы ведь будете умницей, да? Никаких больше истерических припадков, никаких уколов в руку шляпной булавкой. Вы отдохнете, и вам станет лучше, мисс Фрэнк. Я попросил определить вас в очень хорошую палату, вид из окна вам понравится. – Неизвестно, понимала ли экономка английский, однако Фрейд не выходил из роли. Его слова означали, что ее палата будет на той стороне Кранкенхауса, за которой наблюдают Мэри с Жюстиной. Они не были уверены до конца, удастся ли добиться палаты на этой стороне – хотя это и неважно, звать на помощь она все равно не собиралась. Когда это такое бывало, чтобы ей требовалась помощь? – И у вас будет сиделка, которая говорит по-английски – немного, правда, но все-таки вам будет легче, когда есть с кем поговорить на родном языке. А теперь вам нужно отдыхать, мисс Фрэнк. Я приду за вами в условленное время. А пока – не переутомляйтесь, вы поняли?

– Конечно, доктор, – ответила Диана, не поднимая глаз. Да, миссис Пул вряд ли узнала бы ее сейчас!

Тогда он взял ее за руку, пожал, посмотрел на нее многозначительно в последний раз – он, конечно, не мог ничего сказать при экономке, но Диана видела, как он озабочен. Ну, это он напрасно! Она же Диана Хайд, для нее это плевое дело.

Затем экономка отвела ее по длинному коридору в палату, сказала по-немецки, что ей нужно отдыхать (Диана поняла это только потому, что суровая женщина изъяснялась одновременно и жестами, да так, что Диана едва удержалась от смеха), и заперла дверь на ключ.

Комната была по-своему удобная, хотя и безликая, как в заурядном отеле. Диана не знала, что ее ждет ночью, а потому улеглась на кровать. Сейчас она закроет глаза на минутку, только на минутку, и подумает о планах на ночь…

Она проснулась от звука открываемой двери и только в последний момент вспомнила, где она.

– Добрый день, добрый день! – проговорила девушка, которая открыла дверь. Она была немногим старше Дианы, одета в форменное платье. Она вкатила в комнату тележку, на которой стояло несколько подносов с едой. Так-так – значит, время обеденное.

– Клара, – сказала девушка, указывая на себя. Она была пухленькая и хорошенькая, несмотря на форменную одежду, а это уже своего рода подвиг – оставаться хорошенькой, когда у тебя все волосы убраны под белую шапочку. У нее была необыкновенно открытая, дружелюбная улыбка – не то что у экономки! Девушка явно была почти ровесницей Дианы, но на поясе у нее висела большая связка ключей, – похоже, там были ключи от всех дверей в женском крыле, – и это придавало ей очень солидный вид.

– Ужин… так? Я мало говорить английский, – сказала она, сняла с тележки поднос и поставила на столик у окна, предназначенный, очевидно, и для еды, и для того, чтобы писать, и для чего угодно, для чего вообще может понадобиться стол. Это был единственный стол в комнате.

– А я не говорю по-немецки, – сказала Диана, качая головой и улыбаясь в ответ. Должно быть, это и есть та сиделка, о которой говорил Фрейд. – И это не ужин, а обед.

– Обед? – переспросила Клара. – Обед! – Кажется, она осталась довольна собой.

Диана уселась за столик. Что же это такое? На тарелке лежал воскового цвета шарик из печеного теста, размером примерно с крикетный мячик, а вокруг – какое-то водянистое рагу.

– Das ist knödel[53], – сказала Клара. – Я еще приду, да?

И она ушла – раздавать остальные подносы.

Кнёдель? На вкус это было что-то вроде йоркширского пудинга без всяких добавок. Как же Диана тосковала по еде фрау Шмидт! Она съела половину, а остальное вышвырнула за окно. Пусть птицы клюют. Да, этот кнёдель – настоящая птичья еда!

Миссис Пул: – Диана оставила еду недоеденной? Что-то мне не верится.

Диана: – Это вы кнёделей не пробовали. Ими только стены штукатурить.

Вскоре после того, как она покончила со своим обедом, вернулась Клара – за подносом.

– Пойдемте, – сказала она, толкая перед собой тележку. Диана прошла за ней по коридору – там было что-то вроде общей комнаты для отдыха. Женщины сидели в плюшевых креслах и вокруг длинного стола в центре. Некоторые негромко беседовали друг с другом. Некоторые читали что-то похожее на журналы мод. Одна, сидевшая у окна, тихонько напевала сама с собой. Те, что сидели вокруг стола, рисовали пастельными мелками – ни карандашей, ни кисточек для красок у них не было. Может быть, здесь они считаются опасными? Там же, за столом, сидела и санитарка, в сером форменном платье и белой шапочке. Она улыбнулась Диане так, как улыбаются санитарки, – словно перед ней какое-то не слишком интересное насекомое, которое она только что заметила и которое нужно держать под наблюдением на случай, если оно окажется опасным. Несколько пациенток поглядели на нее с любопытством, но не поздоровались.