Европейское путешествие леди-монстров

– Для начала вы должны знать, что мой отец был университетским профессором, – сказала Мина. – Он был одним из первых сторонников дарвиновской теории эволюции и естественного отбора, хотя, вслед за Уоллесом, считал, что разум дан человеку Богом – один только естественный отбор, утверждал он, не мог бы создать такого сложного явления. Кроме того, он верил в спиритизм, что иногда приводило к конфликтам с коллегами-учеными. Моя мама умерла, когда я была еще маленькой, родами второго ребенка, который тоже не выжил. Думаю, отец потому и верил в потусторонний мир, что надеялся еще когда-нибудь увидеться с ней, надеялся, что хотя бы ее разум остался жить в том или ином виде. После ее смерти он оставил Лондонский университет, где преподавал, и поступил на службу в один из женских колледжей, недавно открытых за городом, – женский колледж Блэквуд. Его назвали в честь Евгении Блэквуд, вдовы торговца шерстью и ревностной суфражистки, основавшей его в 1870-х годах. Моя мать была убежденной сторонницей женского образования, женщиной будущего, опередившей свое время, и ему хотелось почтить ее память. Я росла в радостно-приподнятой атмосфере, среди женщин, которым наконец-то было позволено получить высшее образование. Он нанимал мне нянь и гувернанток из числа студенток, а естественным наукам взялся учить меня сам. Когда пришло время, я поступила в колледж. Годы, проведенные в Блэквуде, были, могу сказать без колебаний, счастливейшими в моей жизни. Жить и учиться вместе с другими девушками в этих старых кирпичных зданиях, прогуливаться по лужайке и беседовать о литературе, философии, искусстве… Мы были молоды и полны надежд на то, что совсем скоро наступит новая эра для наших сестер, кем бы они ни были – утонченными леди, выезжающими в лондонский свет, или фабричными работницами из Манчестера. Время показало, что в чем-то мы были правы.

На мгновение Мина смолкла. На губах у нее играла улыбка, а глаза была такие, словно она сейчас очень далеко, на тех зеленых лужайках у своего колледжа. Мэри невольно позавидовала Мине. Ей-то самой никто никогда и не думал дать такое образование.

– Когда я училась в колледже последний год, – продолжала Мина, – мой отец заболел: у него стало плохо с легкими. Я предлагала оставить учебу на год, чтобы ухаживать за ним, но он не позволил. Сказал, что я не должна пренебрегать данными мне возможностями и опускать руки на пути к цели. Незадолго до моего окончания колледжа он умер. Даже не увидел мой диплом. – Торопливо, почти украдкой Мина вытерла глаза. Граф положил ей руку на плечо, словно пытаясь утешить.

– Итак, когда я вышла из колледжа Блэквуд, я была одна на свете и не знала, что делать дальше. Единственным источником нашего дохода было жалованье отца, и все наши скудные сбережения ушли на оплату медицинских счетов. Я должна была работать, что для женщины моего класса и образования означало либо место гувернантки, либо учительницы в школе для девочек. Куда пойти? Я подала заявку в агентство по найму, а в ожидании ответа стала разбирать вещи в доме, где жила с отцом столько лет, и откладывать их для продажи. Если продать большую часть наших вещей, думала я, можно выручить какую-то сумму денег, чтобы положить в банк на черный день. В конце месяца нужно было заплатить за аренду. Мысленно я готовилась к новой самостоятельной жизни.

В один прекрасный день я услышала звонок в дверь. Через несколько минут в мезонин, где я разбирала старые сундуки, поднялась служанка, миссис Хиггинс, и сказала: «Мисс Мюррей, один джентльмен хочет видеть вас. Говорит, что он знал вашего отца в Лондоне».

Я вышла в гостиную. У камина стоял пожилой мужчина с белыми усами, в старомодном сюртуке.

«Мисс Мюррей, – сказал он. – Пожалуйста, примите мои соболезнования. Я с прискорбием узнал о кончине профессора Мюррея».

«Вы знали моего отца? – спросила я. – Мистер…»

«Доктор Фарадей. Симеон Фарадей, к вашим услугам. Да, мы оба были членами Королевского общества. Одно время он весьма активно работал в подкомитете, который я возглавлял, – подкомитете по вопросам формата библиографического цитирования. Полагаю, он вам об этом не рассказывал?»

Я знала, конечно, что мой отец был членом Королевского общества, хотя он уже много лет не посещал собрания и не участвовал в активной работе. И «подкомитет по вопросам формата библиографического цитирования» – это было вполне в его духе. Он всегда был сторонником точности и скрупулезности.

Я пригласила доктора Фарадея сесть и велела миссис Хиггинс принести нам чай. После нескольких любезностей и воспоминаний о моем отце он подался вперед, упираясь локтями в колени, и сказал: «Мисс Мюррей, я приехал сюда не только для того, чтобы выразить соболезнования. Я пришел также предложить вам работу. Прошу простить меня за разговоры о делах в такое тяжкое для вас время, но не хотите ли вы послушать, что я намерен вам предложить?»