Европейское путешествие леди-монстров

– Он был блестяще одаренным студентом, – сказал человек в черном – должно быть, это и был граф, потому что вид у него был в точности такой, какой и должен быть у графа, прожившего на свете не одну сотню лет, да к тому же еще вампира. Точнее, зараженного вампиризмом, как предпочитает говорить Кармилла. Почему он держит Мину за руку? И что такое kedvesem? Там, в замке Кармилла так обращалась к Лауре. Может быть, между графом и мисс Мюррей тоже что-то есть?

Граф поклонился и Жюстине.

– Есть те, кто считает, что его эксперименты были слишком безрассудными, что ему не следовало вторгаться в материю жизни. Но тогда время было другое – мы чувствовали, что несем свет миру, лежащему во тьме Средневековья. Мина скажет, что мы заблуждались, но разве можно судить прошлое по меркам современности? Виктор был блестяще одаренным молодым человеком, и я с горечью узнал о его смерти. Он гордился бы такой очаровательной, умной дочерью.

– Благодарю вас, – сказала Жюстина – судя по виду, польщенная и смущенная одновременно.

– Прошу прощения, – сказала Мина. – Я ведь не представила вас как полагается. Мэри, Жюстина, это мой друг, Владимир Арпад Иштван, граф Дракула. Если все уже поели, может быть, продолжим беседу в моем кабинете? Она будет долгой, и, я думаю, там нам будет удобнее.

– Превосходно, – сказал граф. – В таком случае я велю подать… что вы будете пить? Кофе, мисс Франкенштейн? А вы, мисс Джекилл? Ну что ж, велю подать еще кофе в ваш салон.

– Только это не салон, а кабинет, – сказала Мина, когда он вышел – вероятно, распорядиться насчет кофе. – В некоторых отношениях граф очень старомоден. Иногда приходится напоминать ему, чтобы он не обращался со мной как с какой-нибудь аристократкой году этак в тысяча шестисотом! Честное слово, он из меня социалистку сделает. Идемте – кабинет по другую сторону внутреннего двора.

Мэри вышла следом за ней из гостиной в коридор. Окна с одной стороны глядели на внутренний двор, где Кармилла вчера оставила свой автомобиль. С другой стороны были двери, а за ними, должно быть, комнаты вроде той, из которой они только что вышли. Дом, судя по всему, огибал внутренний двор кругом. Мэри шагала по коридору и не знала что и думать. С виду Мина осталась все той же мисс Мюррей, которую она знала в Лондоне, под руководством которой когда-то заучивала таблицу умножения и главные столицы Европы. И вот она здесь, в Будапеште, в этом старом обветшалом дворце, с этим аристократом, с которым у нее явно какие-то отношения. Мэри охватила внезапная тоска по Англии и по миссис Пул.

Солнце светило сквозь высокие окна. Мэри шла за Миной, а Жюстина немного задержалась, разглядывая картины.

– Почти все дома в Будапеште построены таким же образом, – рассказывала Мина. – В центре внутренний двор, куда въезжают экипажи, а позади конюшни. Этот коридор идет вокруг всего внутреннего двора, так что, если вдруг заблудитесь, просто идите по коридору – и в конце концов попадете туда, куда вам нужно. Конечно, вас почти всегда будет сопровождать кто-то из слуг. Правду сказать, я никак не могу привыкнуть к тому, сколько их тут. Три лакея, и еще один проходит выучку! Я спрашивала Влада, зачем ему столько лакеев, и он сказал, что им полагается красиво стоять за стульями во время ужина и напиваться его вином! Думаю, он нарочно меня дразнил, но он всегда говорит с таким невозмутимым видом, что никогда нельзя быть уверенной до конца.

– Да, многое изменилось с тех пор, как мы сидели в гостиной и штопали вместе чулки! – сказала Мэри. Она улыбнулась, отчасти из опасения, что иначе ее слова могут показаться осуждающими. Личная жизнь Мины – не ее дело. И пусть ее, Мэри, это несколько обескураживает – нужно постараться этого не показывать, вот и все.

– О, боже мой, вы что же, думаете, я теперь не штопаю чулки? – У Мины был такой вид, словно она удивлена до крайности. – Это все прекрасно, – она провела рукой, словно указывая на весь дворец сразу, со всеми его мраморными лестницами, кислыми лицами предков на портретах, лакеями, – но у меня самой нет почти ни гроша. Ван Хельсинг так и не заплатил мне за службу компаньонкой у Люсинды, и мне последние кроны пришлось потратить, чтобы поскорее убраться из Вены, когда он дознался, на кого я работаю. Нынешняя служба приносит мне небольшой доход, но его едва хватает на чулки и papier poudré. На мое счастье, граф позволил мне жить в этом доме, но мне здесь ничего не принадлежит. Глядите. – Она остановилась, наклонилась и отогнула подол платья, чтобы показать Мэри изнанку. Было очевидно, что платье перелицовано: распорото и сшито заново изнанкой наружу. С внутренней стороны ткань была совсем выцветшей, а снаружи гораздо новее. Не удивительно, что платье имело такой нарядный и приличный вид!

– А я думала, что вы и граф… – Мэри и сама не знала толком, что она хотела сказать. Может быть, она неверно истолковала их непринужденное обращение друг с другом? Может быть, в Европе это имеет совсем другое значение.