Европейское воспитание

Начинается возня, обер-лейтенанта внезапно хватают за ноги и с весьма аппетитным бульканьем тащат под воду.

– Prosit!¹ - добродушно шепчут вороны Илья Осипович и Акакий Акакиевич.

– Prosit, prosit, - хрипит на ухо захватчику бывший солдат Принцель. - И вы увидите, mein Herr, вы увидите, что камыши вовсе не так уж плохи на вкус, если начинать есть их с корней!

– Назад! - орет генерал-барон. - Вы что, не видите, кто я?

– Zu Befehl! Zu Befehl! - радостно вопит почтенное собрание, окружая его со всех сторон.

– Я ведь ваш полководец, я привел вас в Польшу, во Францию…

– И на Волгу! - в сердцах кричит почтенное собрание. - Не забудьте про Волгу, mein Herr! Ведь от волжской водицы, если достаточно ее выпить, даже у собаки пропадает уважение к своему хозяину!

____________________

¹ Ваше здоровье! (нем.)

– Немецкие мертвецы! - вопит генерал барон, чувствуя, как ствол дерева, на котором он сидит, уходит под воду. - Прочь! Это приказ!

– Zu Befehl! Befehl! - бормочут немецкие мертвецы, и бывший генерал барон фон Ратвиц медленно опрокидывается на спину, вскидывает руки и окончательно исчезает под водой.

– Только после вас, Акакий Акакиевич! - вежливо бормочет Илья Осипович, медленно спускаясь вниз.

– Какие пустяки, Илья Осипович… только после вас!

– Ну что ж, тогда за ваше здоровье, Акакий Акакиевич, за ваше здоровьице…

– Нет, за ваше… Mahlzeit! Mahlzeit!¹

Добранский остановился и выпил чаю.

– Вкусный сегодня! - заметил он. - Морковки почти не слышно!

Пех решил заново «гальванизировать» аудиторию.

____________________

¹ Приятного аппетита! (нем.)

– Да здравствует народный сказочник польской освободительной войны, наш товарищ Адам Добранский! - выкрикнул он.

– Браво, браво! - поддержали его партизаны.

Пех решил, что пришло время завоевать себе толику личной популярности.

– Да здравствует Пех! - смело предложил он.

– У-у-у! Долой, долой! Ложись! В конуру!

Расстроенный Пех повернулся спиной к публике и весь ушел в приготовление картошки. Добранский продолжил:

Несколько минут спустя, слегка отяжелев, оба приятеля спускаются на ветку любимого дуба. К своему неописуемому удивлению, они сталкиваются там нос к носу с тощим, нескладным вороном с длинной, гибкой шеей и поразительно острым клювом.

– Клянусь своим первым оперением! - восклицает Илья Осипович. - Да это же сам Карл Карлович из Берлина, из плоти и крови!

– Из одних костей! Асh! Из одних костей! - охает ворон с сильным германским акцентом.

В царские времена немецкий ворон Карл Карлович обосновался в России и сумел обеспечить себе прекрасное положение при Дворе. С ним водил дружбу сам царь. Он часто задерживался у окна дворца и, как только замечал, что Карл Карлович не удовлетворен банальным лошадиным навозом, тотчас велел домочадцам спускаться во двор и потчевать фаворита отборным куском. Вскоре все придворные начали бороться за благорасположение Карла Карловича, и отныне министры теряли сон, узнав, что фаворит отказался почтить своим вниманием их скромную лепту: то был верный признак неминуемой опалы. Царь и вправду придавал большое значение вкусу и выбору своего фаворита, поскольку принято было считать, что птица способна судить о приближенных царя по материалу, из которого они сделаны.

– Каким ветром в наши края, Карл Карлович? - каркает Илья Осипович. - Верно, увеселительное путешествие? Немножко туризма, как это мило!

– Ach! - вздыхает Карл Карлович. - Бог свидетель, я предпочел бы прилететь на Волгу в лучшее время… Эта война, ach! просто какое-то недоразумение!… Вот послушайте, несколько дней назад я был на званом вечере в замке барона фон Риббентропа! Надобно вам пояснить, друзья мои, что при фюрере я занимаю точно такое же положение, какое занимал встарь при царе… Иными словами, меня всюду приглашают. У барона был чудесный праздник, сливки общества, изысканная музыка, лучшие французские вина… Но я ничего этого не видел, а сидел в уголке и плакал, плакал! И вдруг, ach! что я вижу? Ко мне подходит барон фон Риббентроп.

«Почему ты так горько плачешь, немецкий ворон Карл, ach! почему?»

«Ach! Иоахим, я плачу, - отвечаю я. - Как же мне не плакать? Бедная Россия, ach! бедная Россия…»

«Ach - говорит барон, - бе… бедная Россия!»

И тоже расплакался… Какое зрелище, какое воспоминание! И вдруг, ach! что я вижу? К нам подходят жена и дочь барона.

«Почему вы так горько плачете, meine Herren, ach! почему?»

«Ach! Куколка, ach! Гретхен, - отвечает барон. - Мы плачем. Как же нам не плакать? Бе… бе… бедная Россия!»

«Ach! ach! - говорит Гретхен, и: - Ach! ach!» - говорит Куколка, и вот они тоже расплакались.

Честные, благородные женщины! И тогда все гости подходят и изумленно обступают нас.

«Ach! Почему вы так горько плачете, ach! почему?»

«Ach! ach! - отвечаем мы сквозь слезы. - Бе… бедная Россия!»

«Ach! бе… бедная Россия!» - говорят гости и тоже начинают плакать.