Евсения

— Как ты здесь… Радужные небеса. Как у тебя все быстро… получается, — и по, вдруг, расширившимся до пределов глазам Стаха я поняла, что с меня в это самое время «облетает» вся моя дриадская магия… в купе с иллюзорной ночнушкой. — Я вот только…

— Закрой свой рот! — вихрем метнулась я к кровати и сдернула, прикрывающую ноги мужчины простыню, через мгновение, уже в нее запахнувшись. — И глаза закрой! И вообще, отвернись… Стахос… — видя, что мужчина окончательно ошалел от происходящего, почти заскулила я. — Ну, пожалуйста… Или, я тебя сейчас точно чем-нибудь тресну.

Не знаю, какая именно часть моей красочной речи дошла, в конце, концов, до него, но мужчина, вдруг, от меня отвернулся и, со старанием прочистив горло, нервно запустил пальцы в волосы:

— Ты мне только объясни, ты ведь сама ко мне пришла, — начал, как можно спокойнее. — Но, Евсения… — с грохотом в следующий момент, распахнулась смежная дверь, и на ее пороге возник голый по пояс, седой мужчина с мечом в руке, заставив меня, повинуясь, каким-то, непонятным инстинктам, мгновенно взмахнуть на кровать и нырнуть в аккурат за широкую спину Стахоса:

— Стах! — еще хриплым со сна (а может, и от конского храпа) голосом, возопил тот, внимательно щурясь по сторонам. — Что здесь происходит?

— Все нормально, — не совсем уверенно ответил вопрошаемый, но все же, плечи свои расправил. — Хран, иди спать. Все правда, нормально.

— Нормально? А что здесь за бабочки «белые» порхают по твоей кровати? Или, мне… привиделось? — протер он свободной от оружия рукой сонные глаза.

— Хран.

— Ну, ладно. Привиделось, так привиделось. Но, ёшкин мотыляй…

— Хран! — еще раз, уже громче, надавила моя «огорожа», после чего мужчина, с едким смешком, но все ж, ретировался обратно, не забыв захлопнуть за собой дверь.

— Я сейчас уйду, — откинув голову на стену, выдохнула я. — И не поворачивайся ко мне.

— Хорошо. Я не буду на тебя смотреть, но, тебе не кажется, что вся эта… ситуация предполагает хоть какие-то к ней… объяснения, что ли?

— Как сноски в книге? — невольно хмыкнула я, опустив блуждающий взгляд со стен и потолка к перевязанной спине сидящего прямо передо мной мужчины. — Тогда давай начнем с тебя. Откуда у тебя эта рана?

— Это? — ощутимо напрягся Стах. — Не совсем удачно приземлился, — а потом, тоже со смешком, добавил. — А тебя рядом не было. Вот и пришлось лечить самим.

— Целую неделю, — догадливо покачала я головой.

— Что?

— Да так, ничего… А вообще, дай ко я на нее гляну. И будем оба считать, что именно по этой оказии я к тебе и приперлась, — решительно запустила я пальцы под тугую повязку. И, пока осматривала нанесенный «урон», а потом, приложив к нему ладони, осторожно долечивала, мужчина не проронил ни слова. Лишь голову на грудь склонил, будто прислушивался к чему-то. — Ну а теперь, мне точно, пора.

— Евсения.

— Что? — замерла я, уже пытаясь подняться на кровати.

— Оставайся, не уходи. По какой бы причине сюда не пришла, оставайся. Я — не насильник. Не хочешь делить со мной постель, буду спать на полу или вовсе уйду за порог, но… оставайся.

— А я… — дрогнул, вдруг, мой голос. — Стах, я не хочу тебя обманывать. Поэтому я сейчас уйду, а ты больше… не приходи в мой лес. Очень тебя прошу, — все ж, встала я в полный рост и когда он ко мне развернулся… лишь простыня упала в его вскинутую руку… А меня там уже не было…

Когда я вынырнула с другой стороны, старуха, в той же сидячей позе еще спала. А потом я понеслась дальше, с отвращением вдохнув пыльный запах засыпанных меж стен опилок. И лишь оказавшись в заросшем акациями палисаднике, вспомнила про Тишка. Но, он и сам, следом за мной объявился, правда, с другой стороны дома:

— Госпожа, — прошипел недовольно.

— Какая я тебе госпожа? — сморщив нос, фыркнула я остатками пыли. — Нет у тебя госпожи. Одного господина хватит. Матаем отсюда, — и уже занесла над низкой оградой ногу, как бесенок меня больно за нее дернул. — Ты чего, рехнулся?

— На госпожу ты, Евся, точно сейчас не тянешь. Иначе бы сразу их заметила.

— Кого? — забыв про возвращенную «незримость», присела я в заросли.

— Вон там, — мотнул куда-то направо, своим козлиным носом бес. — Ты ведь мне запретила за тобой вовнутрь входить, а уши мне в другом месте пригодились. Вот я их и засек. Они давно в придорожной канаве сидят, от крапивы чешутся.

— Да кто там? — сквозь жерди ограды, попыталась я вглядеться в темноту.

— Двое. Наймиты — убийцы. И они сюда пришли, в этот дом. Да только знака все ждут от хозяйки, Бобрихи какой-то, чтоб влезть вовнутрь. Один другому сказал, что, когда она его подаст, повторяю дословно: «Главный уже будет безвреден».

— От Бобрихи, значит? — со злым прищуром вспомнила я большое старческое ухо у стены. — Ну, да не дождутся они его.

— А-а, так это ты ее усыпила, значит? — догадливо хрюкнул Тишок, а потом заскочил на оградку. — Тогда, нам здесь, и в правду, больше делать нечего. Матаем?