Евсения

Опять этот сон с ненавистными, отсыревшими от дождей пнями. И та же опушка и девочка та же, но, что-то, все ж, изменилось. Нет, ни вокруг нее. В ней самой. И нежданно в ней появились силы отстраниться от четкой, по всем ощущениям, реальности. Она будто закрыла заслонку. Да. Так себе и представила — рыцарскую заслонку на шлеме, который, однажды, видела в книжке. Как?! Ведь книг таких она еще не читала… Значит, силы эти дает ей сейчас другая. Та, что и видит этот ужасный сон. И именно та, другая, помогла распластанной на траве, маленькой хрупкой дриаде превозмочь, отвлечься, скользнуть мокрыми от слез глазами вдаль от творящейся над ней «грязи». И она в тот же миг, как смогла победить свою боль, прояснившимся разумом вдруг, осознала — разгадка ее теперешних страданий где-то здесь, рядом. Стоит лишь получше ее поискать… И она бы, конечно, смогла. Если бы не эти, застящие глаза, слезы… И не эта яркая вспышка — блик, вновь выдернувшая ее из ночного кошмара в настоящую «явь»…

Девушка долго сидела на разворошенной постели. Очень долго… А бес все скреб и скреб коготками в чердачное стекло. Наконец, она встала, привычным движением сбросила на пол рубаху и распахнула окно:

— Пошли.

— Что? — удивленно замер «проводник».

— Тишок — Тишок, расскажи мне стишок, — успокаивающе, на распев, проговорила она, уже подавая ему руку. И, как и прежде, все эти годы, оба исчезли в густом тумане…

А вынырнули из него напротив совсем незнакомого дома. Обычной засыпухи в три узких окна, со светом от ночника лишь в среднем, и высокими, пахнущими смолой воротами. «В Купавной таких «безгодных» нет. А все остальное, какая разница?», — лишь на мгновенье, задержав вдоль тихой улицы взгляд, девушка смело махнула сквозь воротную створку. А потом, через маленький, захламленный двор, и тем же способом — вовнутрь дома. Бес, тут же ухватил ее за руку, и настойчиво потянул к приоткрытой двери, из-за которой в коридоре на половицах лежала узкая полоска света — ей сегодня туда. Однако спешить не стоит. Ведь тот… нет, та, что за соседней дверью, явно еще не спит… А, значит, стоит принять меры. Девушка замерла с другой ее стороны, с прищуром всмотрелась, потом удивленно хмыкнула и выставила вперед ладонь: «По ночам спать надо, не в меру бдящая. Здоровее будешь». Под легким дуновением, прямо с дриадской ладони сквозь дверные щели в комнату понеслись невесомые, мерцающие пылинки. Окутали голову старухи, усердно прижавшей сейчас ухо к смежной, внутренней стене. Та закатила глаза и, со свистом вдохнув сонного аромата, грузно осела на пол.

— Мне здесь не нравится, — одними губами прошептала дриада, однако бес ее, все же, расслышал:

— Госпожа, надо спешить. Тропка… Нам в ту дверь и направо.

— Замолкни. И… вовнутрь не входи. Увижу там — без ушей…

— Да понял я, — тихим, недовольным писком отозвался проводник.

Однако и там ее ждал неприятный сюрприз — громогласный мужской храп из смежной, закрытой сейчас наглухо комнаты. Но, «сторонний» почивает… надежно. И девушка, наконец, развернулась на свет ночника, сосредоточив все свое внимание лишь на том, к кому теперь и пришла.

Мужчина спал на животе, прикрыв свою голову тощей подушкой. К тому ж, уткнувшись в стену. Вряд ли, надежное средство от соседского храпа. А уж от чар дриады, и подавно. Она подошла поближе, чтоб лучше его рассмотреть: рельефная, молодая спина поперек обтянута свежей повязкой, прикрывшей, тоже, еще свежую рану почти напротив сердца. Все же остальное закинуто простыней. А на табурете, рядом с ночником — покоится короткий меч…

— Ох, как мне здесь не нравится, — со вздохом повторила девушка, занесла над спящим ладонь и закрыла глаза. Потом долго хмурилась, силясь собрать по крупицам нужный сегодня образ. «Самый — самый»… Где-то она уже слышала эти слова… И даже попыталась вспомнить, где, именно, но, лишь тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли и, наконец, через несколько томительных мгновений, с облегчением выдохнула, зримо проявляясь в пространстве…

Взгляд ее, теперь более внимательный заскользил по комнате и упал на маленькое зеркало на противоположной стене, в какие, обычно мужчины бреются… И вот тут она невольно замерла. Потом, напрочь позабыв про спящего «источника», стремительно кинулась к своему мутному отражению… Потрясла головой, взметнув по, облаченным в рубаху плечам светлые волосы… и, вдруг, тихо застонала…

— О-о-о… Жизнь моя, пожухлый лист, — ошарашено пялясь по сторонам, медленно отступила я к стене. Мысли в голове скакали, одна сшибая другую. И мне, вдруг, очень сильно, и, кажется, впервые в жизни, захотелось тут же, в срочном порядке, провалиться сквозь землю. — Что я здесь делаю?.. О-о… — кажется одна из скачущих мыслей, все ж до цели «доскочила», позволив, хоть приближенно и очень смутно, но, все ж, вспомнить, как меня сюда занесло… А еще, осознать, по какой причине именно этим… закончилось. — Да кто ж ты? — с ужасом скосила я взгляд на кровать. И, главное, вовремя.

Потому что мужчина в этот момент, рукой приподнял с головы подушку, а потом очень резво подпрыгнул на постели:

— Евсения?!

— Стахос…