Евсения

— Ага. В книжке прочитала. В ней главный герой так одного нахала обозвал, который много из себя воображал, за что и получал регулярно и полновесно.

— От женщин? — уточнил Тишок.

— От них — в первую очередь.

— А кто от тебя минувшей ночью наполучал? Лех или твой чужак?.. Или оба сразу?

— А кто такой «бер»?.. Сидеть! А то совсем без него оставлю, — перехватила я по удобнее извивающийся бесовский хвост. Но, Тишок, вдруг, неожиданно, затих:

— А и отрывай, злыдня. Все одно, если я тебе расскажу, мне он будет без надобности.

— Это почему? — ослабила я от неожиданности хватку. Бес же, воспользовавшись моментом, шустро подскочил и, шерканув мне по лицу кисточкой, взвился на соседнее дерево:

— Да потому что, мертвому Тишку такое украшение — лишнее. Или я тебе давеча непонятно сформулировал? — ничего себе, выдал…

— Видно, непонятно. Так, просвети меня еще раз, о самый могучий ум этого леса, — подбоченясь, сощурилась я на него снизу вверх.

— Просвящаю: Евся, то — большая тайна, за которую я отвечаю головой. И если… — изобразил он, свесившись вниз, усиленное болтание языком. — то, мне тогда неминуемо… — закончил, не менее живописным его набок вываливанием. — Теперь тебе понятно?

— Ну-у, таких то «речей» я и от Адоны наслушалась. Правда, в свой адрес, — разочарованно скривилась я.

— Так ты и ее про то пытала?

— Было дело.

— И что она тебе, вот именно также или… еще что-то… добавила? — вкрадчиво поинтересовался бес, наведя на меня, вдруг, совсем нехорошие подозрения:

— Тишок, так вы с ней что, вместе зарок «о неразглашении» давали?

— Угу, — качнулся он на ветке, внимательно за мной следя.

— И что, ей тоже… смерть?

— Неминуемая.

— Значит, вы с ней оба — на равных у волхва? — бесенок выпучил на меня глаза, а потом, внезапно подпрыгнув, сквозанул на соседнее дерево. — Куда?!.. Жизнь моя, пожухлый лист… — тельце его, с суматошно мельтешащими конечностями, вдруг, прямо между двумя вязами зависло в воздухе, да так и осталось там, лишь перекувырнувшись вниз головой:

— Евся! А ну, прекрати! Как ты это?

— Сама не знаю, — подошла я к нему вплотную с широко открытым ртом. — Просто крикнула тебе вдогонку и… пожелала, чтоб ты замер.

— Хорошо, что не пожелала, чтоб я помер, — сдвинул на меня бровки Тишок, напоминающий сейчас, с длинными, отвисшими к земле ушами, зайца — серяка. — Научилась, значит… кой чему. Теперь давай, «отмирай» меня, а то кровь к голове хлещет.

— Ничего. Еще умнее будешь. А как совсем поумнеешь, сразу мне ответ дашь, — принялась я прохаживаться около насупленного «узника». — И толково объяснишь. Не про бера. Ладно. А про то, на каких правах моя нянька у батюшки Угоста в доме живет.

— А что тут рассказывать? — со вздохом почесал бок бесенок. — Ты сама себе уже ответила — она твоя нянька.

— Но, это — для меня. А для волхва она кто?

— Да никто! Такая же, как я — служка, — с чувством выдал Тишок. — Евся, кончай измываться. Я на тебя обижусь.

— Погоди, — проигнорировала я такие страшные угрозы. — А я думала, она его… ну, не жена, конечно, но… подруга. И что у них любовь… хотя бы… была.

— Любовь, — хрюкнул насмешливо бес. — От такой «любви» точно дети не родятся, а кое-что другое… Евся! Мне худо. И так друзья не поступают. Тем более, подельники. Отпускай меня на свободу!

— Тишок, да как же так? Она ведь — дриада, свободный лесной дух. Ей-то эта служба зачем? — растерянно опустилась я перед бесом на колени и сама не заметила, как…

Ш-шлёп!

— Ну, злыдня тиноглазая! Я тебе эти «умные рассказы» припомню! Подруга, называется! Да от таких подруг… да чтоб я хоть раз… — постепенно стихли в лесу все отдаляющиеся возмущенные верещания… А я еще долго сидела между двух старых вязов, пытаясь осознать услышанное…

К самой вечере домой вернулся батюшка Угост. Уселся за стол, каким-то отстраненно задумчивым и молчаливым. Да так и жевал всю трапезу, глядя куда-то сквозь нас. А когда я спешно покончив с гречневой кашей, поднялась со своей лавки, одарил меня таким пристальным взглядом, что у меня мурашки по спине побежали от нахлынувшего внезапно дурного предчувствия… И, поэтому, то, что последовало вскоре не удивило нисколько…