Евсения

— Русан говорит, что… — вдруг, замолчала она. — … Он говорит, что любит меня.

— А еще что говорит?

— И все, — расширила она на меня глаза.

— Как это, «все»? Раз любит, пусть сам тогда и женится. Ты ему говорила, что Ольбег тебе не мил?

— Не-ет. Так-то ж и так понятно. Иначе, разве б стала я с другим втихомолку любоваться? Для меня то — святой запрет, непростительный. До свадьбы — можно. Но, только с любимым… Или с женихом, — потерянно выдохнула она.

— С двумя сразу что ли? — недоуменно скривилась я. — В твоем-то случае так и получается. Любонь, чего ты молчишь?.. Ольбег что, тебя в кровать затащил, пока у вас столовался?.. Любоня?

— Нет, — отрешенно качнула она головой. — Но, он меня в гости к себе зазывал. И сказал, чтоб я вечером приезжала, после заката. И без Галушки.

— И что, ты так и сделаешь? — даже перехватило у меня дыхание.

— Евся… — тихо начала она, уставясь в одну точку. — Знать, у меня судьба такая — любить одного, а терпеть ласки другого. Вот завтра и поеду, сюрпризом. Он их любит. Потому как выбора иного у меня нет… Ты только не перебивай и не горлань на меня. Я до конца сказать хочу… Мой отец, Евся, Ольбегу очень обязан. Тот его в долю возьмет, как только я в Букошь съеду. Ты ведь сама знаешь, здесь, в Купавной нам хорошо жилось, но, то — не вечно. Скоро все молодые отсюда разбегутся и забудут старых богов. В прошлом году трое уехали — на месяц, на заработки. Да так никто из них обратно не вернулся. А в этом… Вон, даже Лех твой в наемники собрался. А за ним следом остальные потянутся. Кто — к соседям. Кто еще дальше. А что с весью станет? Кому будет нужен порядник без нее?.. Я не могу пойти против родительского благополучия. Им еще Галушке жениха достойного искать. А Русан… Русан так и будет для меня всю жизнь самым — самым. Вот и все… Теперь горлань, сколько душе угодно.

— Да что-то… не хочется, — откинулась я спиной на забор, подняв глаза к вечно бегущим по небу облакам… — Скажи мне, Любоня. Только честно. А, если б, Русан тебя сейчас позвал за собой. Хоть куда, но, за собой, пошла бы? — подружка с ответом промедлила. И я лишь услыхала сначала, сбоку от себя, очередной ее прочувствованный вздох, а потом, чуть слышное:

— Да. Кинулась бы…

— И еще скажи, что бы ты своему жениху, многоуважаемому, ни за что не простила?

А вот теперь она ответила сразу:

— Измену с нелюбимой. Потому как все остальное изменой не считается… Евся…

— Ага.

— А ведь я права была, — усмехнулась, вдруг Любоня.

— Поздравляю тебя. И в чем?

— Дрались в Солнцеворот из-за тебя.

— Да что ты? — отстраненно отозвалась я, думая в это время о своем.

— Ага… А еще, знаешь, что?.. Той драке, уж прости, но, я поспособствовала. Я просто, когда мы с чужаком этим, Стахосом, к костру пришли, сгоряча выпалила, что у вас с Русаном любовь. Ну, я ж тогда так и считала. А он сразу развернулся круто и назад к лавочке пошел.

— Ну, ты, подруга, и дуреха.

— Еще какая. Только я к чему это говорю. Ты ж теперь, наверное, тоже здесь не останешься, в своем лесу. Ну, мне так кажется.

— А кто его знает… — глубокомысленно вздохнула я и со смехом обхватила за плечи свою «дуреху»…

Домой, в «свой лес» я, в итоге, вернулась лишь к вечеру, проведя почти весь день, вначале с Любоней, а потом и с остальной женской частью ее семьи. Лично пронаблюдав торжественный вынос надежно спящего жениха в рыдван, а потом и его, не менее торжественное восвояси отбытие. И, хоть подружка в купе со своей матушкой косились на меня с едва заметными улыбками, вопросами лишними не обременяли. И на этом спасибо — звание «внучки местного волхва» мне и не такое порой дозволяло проделывать (правда, лишь благодаря местной магической малограмотности).

А, почти у самого дома меня саму поджидал сюрприз в виде нервно подергивающего хвостом Тишка:

— И сколько можно тебя дожидаться? — первым делом пробурчал он. — Давай за мной.

— Куда? — напротив, тормознула я посреди тропки.

— Я же сказал — за мной, — бросив суетливый взгляд назад, схватил меня Тишок за руку и с силой потянул в лес. — Мне Адона велела тебя туда свести. И больше ничего у меня не спрашивай, — предупредил, как раз вовремя, вынудив (раз Адона так велела), лишь шустро бежать следом. Правда, недалеко.

Да, в этой части леса я и раньше бывала, немного южнее истока Тихого ручья, в самой тенистой гуще древних дубов. И даже название ему придумала: «Сказка». Из-за мягкого мха, обволокшего своим густым ковром не только землю вокруг, но и сами «седые» деревья. И дуб этот, наполовину поваленный грозой видала, но, чтоб такое…

— Тишок, что дальше? — открыв рот, застыла я перед настоящим лиственным «шалашом».

— Ныряй вовнутрь. Будешь сегодня здесь ночевать.

— С чего бы? — уже на изготовке, развернулась я к бесу.