Евсения

Дождь пришел в заповедный лес с востока. Переполз, вместе с низкими тучами через Рудные горы и к обеду совсем разошелся, стуча каплями, по черепичной крыше и змейками стекая по окнам. Озеро накрыло туманом, сквозь который мутным пятном над водой темнел мой камень. И во всей этой, окружившей дом, седой пелене казалась сейчас совсем уж нереальной звездная ночь на клеверном лугу… Только лишь маленькая деревянная свистулька, мой ручной кентавр, твердил об обратном. Правда, молча… Пригревшись в сжатой руке…

— Адона, мне сегодня вечером нужно будет уйти… в Букошь, — дриада оторвавшись от своей вязки, передвинулась ко мне по лавке, и внимательно посмотрела в глаза. Я же свои, напротив, отвела к водяным струйкам на стекле. — И спасибо, что не спрашиваешь: зачем и к кому…Ты знаешь… Это, наверное, странно, но, я теперь совсем не чувствую себя свободным лесным духом. Все время хочется чего-то. Так хочется, что сердце ноет… А чего, сама не пойму. А ты?.. Ты когда-нибудь была свободной? — нянька моя вздохнула и снова вернулась к своему занятию, ловко выводя крючком зеленые ниточные узоры. — Адона. У нас с тобой все будет замечательно… Ну да, особенно, когда я надену свой новый ажурный жилетик. А к вечеру не успеешь закончить?.. Хотя… И так сойдет…

А вот с Тишком все так гладко не вышло. И бесенок за свою услугу проводника запросил с меня полный отчет о намерениях:

— Да что ты ко мне пристал то? — отмахиваясь в который раз от его возмущенного верещания, тормознула я посреди тропки и уперла руки в бока. — Может и сам тогда разоткровенничаешься и поведаешь мне, отчего я «бестолочь тиноглазая»?

— А то ты сама не знаешь? — фыркнул в ответ бесенок, тоже подбоченясь. — В такое место, в такое время, с такими бестолковыми мыслями в голове. Мало тебе этого?

— А знаешь что?.. Скачи ко ты обратно. И без тебя управлюсь, — прищурила я на него глаза.

— Ага. Сберегла собака нос — прищемила дверью хвост.

— Выкручусь, как-нибудь, — только и буркнула я, вновь срываясь в путь.

— Постой!.. Бестолочь тиноглазая… Здесь «нырять» будем. И чтоб слушалась меня. А то брошу и останешься и без носа и без хвоста.

— Вот, давно бы так, — не останавливаясь, свернула я влево. — Теперь рассказывай, по какому поводу больше всего верещал, — бесенок хрюкнул, намереваясь, видимо, ехидно усмехнуться, и выдал:

— Всему свое время.

Время настало сразу, как только мы, вынырнув из туманного коридора, затаились у высокого каменного забора. С обеих сторон нас надежно сейчас скрывал густо разросшийся орешниковый подлесок, позволяющий, однако, моему проводнику назидательно прогуливаться мимо моей персоны и вполголоса внушать:

— Евся, у Ольбега этого ведь не только огорожа такая, но и сами хоромы. Ты это понимаешь?

— Теперь, да, — кивнула я, старательно водя взглядом за бесом. — Значит, нырять сквозь стены не получится.

— Ага, — застыл на мгновение Тишок. — Потом собаки на улице. Они тебя и незримой учуют.

— Ну, с ними-то я всегда договорюсь. Это не кошки… стервы трусливые.

— Да что ты? — оскалился бес. — А почему ж ты с ними не договорилась, когда они меня на яблоню Теребилину весной загнали?

— А то был глубоко воспитательный момент. И вообще, не о нем речь. Что еще? — добавила с нажимом, глядя в прищурившиеся нехорошо бесовские глаза.

— А и всё… Только напоследок хоть мне скажи: как жениха компрометировать будешь? До приезда подружки управишься?

— Надеюсь. И разберусь на месте, — бросив ответы на оба вопроса, двинула я вдоль забора. — Тишок, а у тебя спросить можно? Откуда ты про все это знаешь? — но, ответ неожиданно, получила сама, едва высунув из-за угла нос. — Жизнь моя, пожухлый лист… — в это самое время, с другой его стороны, дом Ольбега покидал батюшка Угост…Ну, значит, будет у меня резон еще на пару вопросов к здешнему гостеприимному хозяину.

Однако, боевой пыл, поддерживаемый всю дорогу лишь за счет постоянных препирательств с бесенком, покинул меня уже у чугунной калитки. Поэтому, вдохнув по глубже, я немедля дернула за мокрую от дождя веревочку. Действие это тут же отозвалось внутри двора истеричным перезвоном колокольчика, и через пару мгновений ко мне оттуда высунулась небритая рожа:

— Я к господину Ольбегу… по приглашению, — буркнула, насупившись на морщинистый лоб мужика. И по тому, как он скоро калитку распахнул, а потом, сделав шаг на улицу, кинул вдоль нее насмешливый взгляд со словами: «Чего пешком то? Или у мамаши Фло опять коляска накрылась?», поняла, что подобные «приглашения» в данном доме — не диво. А вот это знание пыл мой как раз и вернуло. — Не твое дело. Веди, — поправив на бедре сумочку, первой пошла к высокому, подсвеченному фонарями крыльцу…