Евсения

— Евся, ты или на самом деле сваливай отсюда. Или покажи на что способна, — проследив взглядом за вторым преследователем, ощерился на меня Тишок.

— И ты туда же? Где Любоня?

— В доме закрылась. Ну, так что? Или ты лишь меня в воздухе кувыркать способна?

— Ну так… отойди, — выдохнув, направилась я к открытым воротам сарая. Потом обвела взглядом весь двор и хоть ничего не смыслила в тактике боя, все ж догадалась, что держаться нам осталось не долго… И даже Стах кричать перестал, больше не тратя свое драгоценное дыхание на сотрясающие воздух посылы. — Попробуем.

Первым в воздух, сначала не очень высоко и уверенно, но, воспарил один из моих «загонщиков». Тот, кому не досталось от беса. Мужик, с вытаращенными от страха глазами, сначала завис над колодцем, а потом стал плавно смещаться в сторону огородной изгороди… И даже как то красиво, если б конечностями так не махал.

— Евся, — пихнул меня сбоку незримый Тишок. — А по быстрее нельзя?

— Ага, — тут же рухнул летун в высокий бурьян и, обернувшись от него, я с удовольствием отметила, что зрителей сей «полет» равнодушными не оставил. Правда, ненадолго.

Поэтому, уже через долечку, следом взмыл и второй, лишь успев замахнуться на Стаха мечом со спины (может, хоть спасибо мне скажет). Но, парил он не долго. Зато довольно высоко, с криком исчезнув за крышей сарая. Тишок, четко бдящий за моей безопасностью, уже потянул меня в сторону за юбку, но, вот с третьим совсем не свезло — в следующий миг дверь в дом с жалобным визгом распахнулась и на крыльцо, упираясь, вышла Любоня, а впритык за ней — длинный рыжий мужик с намотанной на кулак подружкиной косой:

— Эй, бойцы!!! Кончай бузить, иначе вашей крале конец! — перехватил он по удобнее нож, приложенный к девичьему горлу. — Меня все хорошо расслышали? — и вдохновленный повисшей вмиг тишиной, усмехнулся. — То то же. А теперь слушай меня чутко! Мы — люди не мстительные, потому возьмем только то, зачем пришли и уйдем. И ту… Нам нужна вторая и золотая цацка, ею у очень уважаемого человека умыкнутая. Так что, бросайте свои железки и волоките сюда обеих. Ну?!..

— Евся, даже не думай. Им все одно — конец. Это не тати, это наймиты и они свидетелей не оставляют, — заскулил, не отрываясь от моей юбки бесенок.

— Да что ты говоришь? — в ответ прошипела я, медленно проявляясь посреди заваленного телами двора.

— Евся-я…

— Ух ты! И в правду, дриада во всей красе, — душевно расплылся мне рыжий, кивнув своим, замершим рядом подельникам. — Руки ей за спиной вяжите. Да по крепче. А то, предупреждены, наслышаны.

— Подружка, прости, — не хуже Тишка, пропищала Любоня, заставив меня криво улыбнуться:

— Все хорошо, — лишь после этого обернулась я к Стаху. — Все будет хорошо.

— Конечно, хорошо, — пихнув Любоню в объятья ближайшего бандита, оскалился мне главарь. — Вот доставим тебя, куда надо и…

— Я тебя найду, сволочь и прикончу.

— Что ты сказал? — развернулся тот к стоящему на коленях Стаху и в ухмылке скривил рот. — Я б на твоем месте не был таким оптимистом. Хотя, на том свете мы, наверняка свидимся. Только, вот я прибуду туда гораздо позже и тебя и твоего дружка. А вот кралю вашу… — с прищуром оглянулся он к плачущей Любоне. — Кралю вашу мы…

— Умет ты фаряжный! — с чувством выкрикнула подруга, вырываясь из рук бандита. — Евся, прости меня! Все меня простите!

— Любоня, прекрати… А ты? Чего же ты ждешь?! Ведь я тебя чую! — что есть мочи, заорала я, уставясь во тьму за распахнутой створкой ворот. — Мне нужна твоя помо… — резкий удар, рикошетом от лопнувшей вмиг губы, заслонкой захлопнул глаза. И, уже уткнувшись лбом в траву, я все ж поняла — он пришел. Явился на зов своей госпожи. А потом, собрав все свои силы, прокричала. — Своих — не смей! Иначе, не отпущу никогда! Ты меня понял? — ответом мне стал страшный медвежий рев. Значит, понял. И, значит, все, действительно, будет хорошо… Правда, не у всех…

Вот завидую я своей подруге — «Ах!» и срочно лишиться чувств. Провалиться из ужаса яви прямиком в мягкую спасительную перину беспамятства. А тут… Да я бы сама с удовольствием куда-нибудь сейчас «провалилась». Но пришлось, все ж, ползти, через двор, временами сжимаясь от скачущих и орущих вокруг, превозмогая пульсирующую боль в голове, именно к ней, живописно разлегшейся в лопухах. Чем вам не дама с картины из… Да о чем я вообще думаю?

— Любоня… Любонь? — облизнув соленые губы, приткнулась я сбоку к подружке, и попробовала сама избавиться от пут на руках. Но, где там — вязали, действительно на совесть. А потом, плюнув, подняла взгляд… Уж лучше бы этого вовсе не делать. Рыжий главарь наймитов, лежащий посреди двора на боку, с распахнутыми мертвыми глазами, кажется, смотрел ими прямо на меня. Смотрел, и, скривившись в последней своей, презрительной усмешке, будто ей говорил: «Да, и это тоже — настоящая жизнь. А что ты хотела, дремучая наивница? Это — не книжка тебе». — Я в домике… — зажмурившись, прогундела я себе прямо под нос. — Мы в домике. Мы в надежном маленьком домике и никто нас здесь…