Евсения

— Евсения… А ведь ты права, — распахнув глаза, через долечку пробормотал он и, ухватив меня за руку, ринулся вслед за мелькающим вдали Храновым огнем. — Там кто-то есть, и они идут сюда по этому хвосту. А если учесть, что дальше он — почти прямой, то…

— Нас очень скоро заметят, — еще быстрее припустили мы вдогонку своим компаньонам.

Мы их уже догнали. Когда услышали сзади себя пронзительный свист, вмиг отозвавшийся в душе порванной струной. Хран все сразу же понял. Да и Любоня тоже. Сколько дней прошло с той памятной ночи в заброшенной деревне? И один лишь Тишок сусликом замер в самом центре коридора:

— Мужики, это… чего?

— А-а, — зарычал в ответ Стах. — Как же он мне на-до-ел, — и рванул меня за руку к себе. — Послушай, только не спорь. Уходите. Все уходите. Здесь уже не далеко — Хран вас выведет, он знает, что делать. А я…

— А ты рехнулся, любимый! — дернулась я от него, разжимая в своей ладони вложенный туда медальон. — Я никуда не уйду. Пусть, сил у меня в этом каменном гробу совсем нет, но… Я никуда от тебя не уйду. А вы… — и обернулась к остальным.

— Дочка, уйди хотя бы в сторонку, — задвинул меня к себе за спину Хран. — Тишок, если понадобится, спрячет Омегу так, что ее никто не найдет. Кроме него самого. Вот на том и порешим.

— Любоня?

— А чёй-то сразу я? Я сама с вами напросилась. И лишь об одном сейчас жалею.

— Что нет здесь твоей сковороды? — обхватила я свою подружку… Так мы и встретили наших подоспевших «дорогих гостей».

Их было много. Слишком много для двоих, пусть вооруженных мужчин, двух упрямых женщин и одного маленького беса, нервно сидящего на горе сваленных за нашими спинами сумок. Но, сразу кидаться в бой наймиты не стали. А вскоре и вовсе отпрянули к стенам, пропуская вперед запыхавшегося по стариковски Ольбега и идущего рядом с ним… Жизнь моя, пожухлый лист…

— Русан… — осела в моих руках Любоня. Да он и сам ее заметил. И, потрясенно расширив глаза, качнулся вперед.

— А вот это уже совсем нехорошо, — глядя на нее же, сквозь зубы процедил Ольбег. — Это уже совсем… плохо.

— Ты мне говорил…

— Молчать!.. Молчать, — качнув головой, уже тише повторил бывший Любонин жених. — Да, я говорил. Но, что это сейчас меняет? — и многострадально закатил к потолку глаза. — Ты видишь, она все равно все сделала так, как сама… хотела.

— Ты мне говорил, что она у тебя безвылазно в опочивальне сидит! — набычившись, рявкнул главный грид. — А не вместе с ними по стране от тебя бегает!

— Да откуда я сам-то это знал?! И вообще, ты — мой слуга! И сейчас не место ворошить прошлое! Ты здесь зачем?!

— Я тебе — не слуга. Я никому не слуга.

— Послушайте, — хмыкнул на это дело Стах. — Может, начнем? У нас нет времени вникать в ваши внутрисемейные разборки.

— А ты вообще заткнись, сопляк! Тебя здесь тоже быть не должно! По тебе придорожная канава в Букоши скучает! Русан, приступайте!

— Пошел ты к хобьей матери! — зло хмыкнув, сделал тот несколько шагов вперед и, оказавшись лицом к лицу со Стахом, вдруг, резко развернулся, а потом вскинул в сторону своего бывшего хозяина меч. — А вот теперь можно и приступать.

— Русан… любимый, — громко выдохнула Любоня, чуть не захлебнувшись слезами не то счастья, не то горя. А я лишь изумленно открыла рот, потому что, уже через долечку…

— Всем стоять на своих местах, Прокурат! — эхом пронеслось над нашими пригнувшимися головами. А еще через долечку между нами и преследователями, прямо из ниоткуда (ну, мне так показалось), вынырнули трое мужчин в совершенно черных доспехах. И одним из них оказался… мой Медянский знакомец.

— Танас? — получилось у меня, правда, не так проникновенно, как у подруги, но, Стах, все ж, оглянулся. — Так я…

— А мы, кажется, вовремя? — по мальчишески, расплылся мне рыцарь, но, встретившись взглядом со Стахом, вдруг как-то сразу «повзрослел». — Все ходы из пещер перекрыты и за вашими спинами мои бойцы. Так что… Господин Ольбег Бус, вы подлежите немедленному взятию под стражу и препровождению в столичный департамент Прокурата за незаконное хранение исторически ценных и запрещенных предметов, кои были изъяты из вашего дома и полностью описаны. И я так думаю, этим вы свой «культурный досуг» не ограничили? Коллектив себе собрали «ценителей — единомышленников»? Значит, они вам и дальше компанию составят. Правда, уже по другой статье закона, — и, кивнув одному из рыцарей, развернулся к нам, найдя глазами опять же, исключительно Стаха. — Это…

— Да, это всё мои люди.

— Ясно… — вдруг, растерянно замолчал Танас, а потом, будто решившись, проговорил. — Уходите так, как и планировали. Но, знайте, что этот проход отныне будет перекрыт. Больше ничего сделать для вас не могу. Но, и препятствовать вам полномочий тоже не имею, — и, усмехнувшись, глянул на меня. — У вас к Прокурату претензии есть?

— Не-ет, — расплывшись, покачала я головой. — Спасибо.

— Пожалуйста.

— Благодарю и прощайте. Русан, все уходим, — подхватив меня за руку, направился Стах к нашим брошенным сумкам. — Ну, ты даешь, Евсения, — буркнул мне, уже склонившись над своей.