Эвтаназия, или Путь в Кюсснахт

«Конечно, не заметил. Да и как разглядишь среди этого буйства красок такую блеклую моль?» – думала она. Первым желанием было уйти, убежать подальше – дождаться автобуса и поскорее доехать до дома, а там уж расплакаться. Но вопреки этому позыву, ее ноги вдруг обрели собственную волю и понесли ее вслед за этой почти скрывшейся в толпе парочкой. «Нет, это невозможно! Куда я бегу? Унизительно, глупо и зачем?» – удивлялась Анна. Она знала, что ни за что на свете не решится окликнуть его. Но продолжала убыстрять шаги, а в голове созрел нелепый, но показавшийся ей в тот момент логичным план. Она обгонит их, а потом развернется, как будто шла в противоположную сторону. И тогда он, возможно, все-таки заметит ее. Она так и поступила. Развернулась, прошла мимо, чуть не задев его своими пакетами, но он снова не заметил. Она вновь устремилась за ними, вытягивая шею, как гусыня, чтобы не потерять их в толпе. Она расталкивала мужчин, женщин с сумками, слышала за спиной недовольное ворчание и даже возгласы: «Эй, геверет!» (госпожа – ивр.). В другое время она сгорела бы со стыда. Но сейчас ей было не до того. Она снова повторила свой трюк с забеганием и двинулась им навстречу. С тем же результатом. Нет, хоть умри – не видит!

Анна запыхалась и остановилась в нерешительности. Она замешкалась всего лишь на пару секунд. А они вдруг исчезли. Она близоруко озирала толпу в надежде, что они мелькнут в ней, и можно будет продолжить свою постыдную погоню. Но нет, исчезли, как будто и не было. Анна уже сделала несколько шагов, чтобы побрести к автобусной остановке, и вдруг увидела, что они стоят чуть в стороне, у лотка с маслинами. Тот, в армейских ботинках, взял пару маслин, закинул одну себе в рот, а другую протянул своему спутнику на пробу. Оба негромко смеялись. Анну отделяло от них всего несколько метров. И никого рядом не было. Она застыла, не отрывая от них глаз. Он вдруг поднял голову, и их взгляды пересеклись. Он несколько мгновений, щурясь от солнца, вглядывался в нее, а потом сделал пару шагов и неуверенно спросил:

– Анна?

Она в ответ смогла только кивнуть. Он заулыбался:

– А я, если помните, – Рува. Месяц как приехал. Всех о вас спрашиваю, но никто ничего не знает. Как в воду канули. Что Миша?

– Миша уже три года как сидит – за хулиганство…

– За хулиганство? Здесь?

– Нет, там, конечно…

– А вы, значит, тут? Одна? – немного растерянно спросил он. Анна кивнула. – Вот меня друг ведет в какую-то знаменитую шашлычную. Все никак не могу запомнить, как она называется.

– «У Нисима», – подсказал приятель.

– Да, у Нисима. Вы-то ее, конечно, знаете. Так пойдемте с нами, расскажете, как вы тут живете? – он сделал движение, чтобы забрать из рук Анны ее пакеты.

О таком продолжении она не могла и мечтать. Она расскажет о себе, о Мише, узнает – где он? что он? Мысли вихрем мелькали в голове, но Анна помимо своей воли уже отрицательно мотала головой и, ужасаясь самой себе, слышала, как ее губы произносят:

– Нет, сегодня, к сожалению, не могу. Должна вернуться домой до шабата. Я обещала…

«Что я делаю? Идиотка проклятая! – кричало все внутри нее. Кричало и молило: – Может, он еще раз предложит? И тогда я соглашусь…»

– Что ж, значит, в другой раз. Уж тут мы не потеряемся. Вы запишите мой телефон. Хотя нет, вы же первая ни за что не позвоните. Давайте лучше я ваш запишу. У тебя найдется, на чём и чем записать? – обратился он к приятелю.

Анна пролепетала свой номер, и поплелась к автобусу, кляня себя последними словами, нисколько не сомневаясь, что Рува не позвонит. А они отправились кутить к неведомому Нисиму.

Но через три дня он позвонил.

***

Анна уже знала, куда поведет Рувима при встрече. Конечно же, в Старый город. Она была там лишь пару раз и плохо ориентировалась. А куда же еще, как не к Стене плача, к храму Гроба Господня?..

Но они быстро поменялись ролями. Гидом оказался Рува, а ей оставалось лишь его слушать. Как? Он же никогда тут не был, а подробно рассказывает ей о Храме, об его истории? Вдруг потащил ее куда-то в сторону, заявляя, что тут должен быть алтарь, принадлежащий Коптской церкви. И тут же отыскал. Потом они случайно забрели в армянский квартал. И он снова рассказывал, откуда здесь армяне, объяснил основные отличия грегорианской церкви от русской православной. Потом, когда они вышли из Старого Города, Рувим предложил посидеть в кафе.

Анна, памятуя, что он в Израиле без году неделя и, стало быть, денег у него нет или почти нет, сказала:

– Хорошо, но я вас приглашаю.

– Э, нет! – запротестовал Рувим. – Еще не родилась та дама, которая будет платить за меня в кафе. Да и за себя тоже. Роскошествовать мы не будем. Но на кофе я наскребу. Так что без споров, пожалуйста. Зато на вас – переговоры с официантами. Договорились?

Кафе долго искать не пришлось. На Яффо, главной улице Иерусалима, их было множество. Они уселись за столиком на улице, под парусиновым тентом. Рувим закидал ее вопросами. Как она чувствует себя в Израиле? Стал ли он для нее своим? Что за люди ее окружают? Как у нее с языком? Как с работой?