Ex deo natus est. Рожденный богом

       Оррик был очарован рынком. Они несколько часов бродили среди торговцев и изобилия всякой всячины, прицениваясь и торгуясь, выменивая одни бесполезные вещи на другие. Здесь было все, что можно себе представить и даже больше. Окрики зазывал, лживые песни продавцов и возмущенный ропот покупателей сливались с монотонный гул, который делал это место особенным, наполненным красками жизни. Запахи наскоро приготовленных яств, которые жарились и коптились тут же, на глазах голодных зевак, придавали рынку особый пряный аромат, возбуждали аппетит.

       Родент с нескрываемым восторгом вгрызался зубами в запеченную рульку, когда в сопровождении Ильи к ним подошел высокий и сутулый старик.

       – Вижу, Вы не теряете время зря,– покосился Сутулый на Оррика.

       Родент никогда не получал от еды такого удовольствия, как сейчас, а потому был радушен и терпим даже к неприятным людям. Он улыбнулся в ответ, хотя оскал клыков для непосвященного не выглядел дружелюбно.

       – Это Урбан, староста железного города,– представил сутулого Илья.

       – И я уже наслышан о том, как вы вошли в город.

       – Жаль, что не все знают, чем город нам обязан,– напомнил Мазур.

       – Да-да, я понял: Пятерня,– небрежно отмахнулся Урбан, но заметив, как в лице отреагировал на его слова собеседник, поторопился исправиться.– Вы должны понимать, что это уже стало городской легендой. Очевидцев этих событий здесь давно нет. Прошли многие годы. Я и сам на посту Старшины города только с прошлого лета. Но, вы правы, город вам обязан. Поэтому можете рассчитывать на наше гостеприимство.

       – Нам нужно быстро добраться в северные районы.

       Урбан выдержал паузу, ожидая пояснений, и вопросительно развел ладони, показывая, что не понимает, чем он может помочь.

       – Нам нужно попасть на поезд, который идет на север,– вкрадчиво, почти по слогам разъяснил свою просьбу Мазур.

       Городской старшина скривился от этих слов, как от зубной боли, и обреченно покачал головой:

       – Нет… Они никогда не берут пассажиров. Вы же знаете… Железнодорожники основывают города, обеспечивают их защиту, торговлю, какое-то развитие. Они ни во что не вмешиваются. И у них только одно условие. Они не перевозят людей. Их можно понять. Никто не станет поднимать свой железный город, если можно сбежать в другой, где жизнь безопаснее и сытнее…

       – Они мне тоже обязаны. И я никогда не просил награду за это! Отведи меня к ним.

       Мазур требовательно махнул рукой в сторону паровоза, который пыхтел и сопел на другом краю площади в окружении стражи.

       – Это не то, что вы думаете,– запротестовал Урбан.– Это местный состав. Его в прошлом году железнодорожники передали городу, чтобы развивать прилегающие поселения.

       – У города есть свой паровоз?– удивился Мазур.

       – Теперь да. Мы окрепли. Вокруг города появились селения. В основном фермеры. А на севере мы восстановили торфяной завод. Там работает уже почти тысяча человек. Паровозам нужно топливо. Уголь в большом дефиците, на дровах далеко не уедешь, а торфобрикеты – достойная альтернатива углю. Горит долго. Раз в месяц железнодорожники присылают состав за брикетами. Это наш основной продукт. Взамен мы получаем в избытке все, что нам надо. Это торговля уже другого уровня. Это уже экономика.

       – У города есть свой паровоз…

       – Он не такой мощный, как те, на которых ездят сами железнодорожники… Постоянно ломается. В составе всего пара вагонов, чтобы местные могли привезти свой урожай или добычу на рынок. Брикеты свозим с фабрики сюда под очередную отгрузку. Надо признать, идея сработала. Пригород стал очень активно развиваться. В городе не жалуют мутантов. Здесь в основном чистые люди. А в пригороде собираются те, кто из-за уродства сторонится толпы и предпочитает отшельничество. Зато они горазды добывать провиант. Наш состав ходит по пяти маршрутам. И мы возим пассажиров – в основном местных торговцев. За неделю объезжаем все селения округи на пятьдесят километров. Некоторые поселки выросли за год в десять раз…

       – Пойдем,– Мазур подхватил под руку градоначальника и уверенно повел его к паровозу. Урбан продолжал невнятно возражать, путанно рассказывая, почему на этот состав не приходится рассчитывать в дальней дороге.

       Когда процессия прошла оцепление стражи, и Оррик вплотную приблизился к пышущей паром громадине паровоза, он второй раз за день испытал сильную эмоцию. Впечатления от рынка померкли перед творением человека, которое предстало перед ним.

       Паровоз был целиком сделан из черного железа. Столько железа в одном месте родент не мог себе вообразить. Даже колеса, даже лестница в кабину этого зверя были железными. И все вместе слагалось в сложный механизм, который оставался неподвижным, но издавал множество звуков. Это была технология. Это было близко к волшебству.

       На мгновение Оррик представил себе, насколько тяжелой должна быть эта гора железа, и сколько усилий потребуется, чтобы просто сдвинуть ее с места. А паровоз, родент знал это точно, способен перевозить невероятные тяжести и мчаться быстрее птицы. И всю эту мощь давала кипящая вода в котле. Только извращенный человеческий разум мог создать такую технологию.