Ex deo natus est. Рожденный богом

       Когда Оррик снова отвлекся на Мазура, тот напоминал о своем героическом прошлом новому собеседнику, коренастому и уверенному в себе. Родент сразу узнал в нем железнодорожника. Тот был одет в идеально выделанную кожу: куртка, широкие штаны, высокие сапоги, перчатки, кожаный шлем с очками… Но с паровозом этого человека роднил запах. В нем смешались гарь, масло и прочие неизвестные ароматы. Каждый в отдельности был неприятным, но вместе они казались изысканным букетом, который дразнил ноздри и влек к себе.

       – Я был там,– неторопливо ответил железнодорожник,– и помню вас. Я отстрелял последние патроны по наступающим мародерам. Мне оставалось жить меньше минуты. Вы появились из ниоткуда и за несколько секунд смели всех. В тот день я потерял многих друзей. Я хорошо запомнил вас. Жив благодаря вам. И знаю, как вам помочь.

       Мазур замер во всех своих телах, внимательно всматриваясь в железнодорожника.

       – Этот состав тебе не поможет,– кивнул тот на паровоз.– Далеко на нем не уедешь. Но на днях здесь проездом будет «Черный лотос». Это настоящий состав, разведчики, которые идут походом на север. Мы пополним их запасы, и я уверен, найдем место для вас. Брать пассажиров категорически запрещено. Но вы, да еще с оружием в руках, не будете лишними в команде. Уверен, я договорюсь с начальником поезда. А теперь пойдемте со мной в мастерские. Я могу Вас достойно разместить на эти несколько дней, как дорогих гостей. И роденту будет интересно побывать в наших мастерских, посмотреть на паровой молот.

       Железнодорожник перевел взгляд на Оррика и подмигнул ему. Охотник, который привык к тому, что остается неприметным на фоне Пятерни, насторожился. Этот приветливый человек был сильнее и хитрее, чем хотел казаться.

       Железнодорожник повел гостей за собой к высокой постройке с огромными чадящими трубами. Но Оррик намеренно отстал, и когда один из Пятерни обернулся к нему, остановился, призывая к тайному разговору.

       – Не доверяешь ему?

       – Я никому не верю,– возразил родент.– Но я ко-что вспомнил. Сегодня мне снился Валерий. Я не был уверен… Иногда трудно отличить сон от Присутствия. Тем более что теперь не было снега и ощущения холода. Валерий путешествует по другим местам. Чахлый лес, дорога, лошадь, дождь… Но он тоже думал о железнодорожниках.

       – У тебя был контакт с Валерой?– возбудился Пятерня.– Куда он направляется?

       – Не знаю. Я не уверен, что это был контакт с ним. Это было совсем по-другому… Все изменилось. Как-будто он сам изменился. Поэтому я не знаю, что из этого было Присутствием, а что было сном. Но во сне я видел его мысли о железнодорожниках и поездах. Своих мыслей об этом у меня нет. Им и взяться неоткуда. Поэтому теперь я думаю, что это был не сон. Валерий тоже знал, что железнодорожники не берут пассажиров.

       – Рассказывай мне обо всех своих снах! Всегда!

                *****

       – Ты ему веришь?

       Вал перевел взгляд на Сазона, который неподвижно сидел у угасающего костра и, казалось, пытался вжаться в него. Предрассветный холод был промозглым и всепроникающим, закрадывался под одежду, студил кровь.

       – Думаю, он справится. Ему было тяжело видеть гибель Марека. Но с восходом солнца мысли придут в порядок.

       – Я не об этом,– громко зашептала Аля.– Я про его рассказы о железных дорогах, поездах и их городах. Ты веришь во все это? Мы давно ушли из заселенных мест. Но разве все это могло возродиться так скоро?

       Вал аккуратно подбил камнем последнюю подкову и похлопал лошадь по крупу:

       – Не знаю. Ему незачем лгать. А для нас это хорошая возможность ускориться.

       – Это звучало странно,– нахмурилась девушка.– Почему железнодорожники запрещают давать имена своим городам? Почему отказываются возить людей? Где они взяли столько паровозов? Что они скрывают?

       Вал стреножил распряженную лошадь, перевязав передние копыта, и повернулся к подводе. Он перебирал запасенные консервы, рассматривая этикетки:

       – Подбрось поленьев в огонь и сделай хороший завтрак. Надо взбодрить Сазона. Ему еще дней пять вести нас к железному городу. Надо его поберечь. А за поезда не волнуйся. Те, кто возрождают железные дороги, просто беспокоятся о своей безопасности. Я на их месте тоже держал бы информацию в секрете, и использовал преимущество, чтобы установить контроль над ресурсами.

       – И как это связано с тем, что городам имен не дают?– удивилась Аля.

       – Нет имен, нет адресов,– улыбнулся Вал.– Горожане не знают, сколько существует железных городов и где они расположены. Идеальная система в наших условиях. Тебя привязывают к одной точке и делают зависимым от нее. Сеть железных городов и дорог позволяет контролировать людей, их связи, торговлю, ресурсы. Ограничение создает ценность. Система существует, пока действует ограничение – люди не могут ездить в поездах.

       Девушка словила себя на мысли, что даже в интонациях она расслышала Антоника. Это были не слова Вала, не его мысли. Он не стал бы так говорить. Он даже не был многословным.