Ex nihilo (СИ)

Его лицо, такое спокойное ещё минуту назад, приобрело злое нетерпеливое выражение. Он нажал на Маринину голову, заставляя опуститься на колени. Это было совсем не трудно, учитывая, что она и так еле стояла. Тупо, не до конца ещё понимая, что происходит, Марина смотрела, как незнакомый ей парень расстегивает перед ней ремень и ширинку, вытаскивает склизкий возбужденный член и тычет ей им в лицо, приговаривая, что это совсем не трудно и вовсе не страшно. Но Марине было очень страшно. Медленно, чересчур медленно, словно через силу, она думала о том, что нужно закричать, что, возможно, кто-нибудь придёт ей на помощь, но уже в следующий момент она представила лицо отца или матери, которые увидят её тут на коленях пьяную и грязную перед этим… И поняла, что лучше молчать. Можно сцепить зубы, закрыть глаза и, возможно, тогда он отстанет? А что, если он начнет её бить? Марина чувствовала себя бесполезным мешком без рук и без ног. Она не могла убежать, не могла дать отпор, не могла закричать. Отчего-то она даже не могла закрыть глаза. Она смотрела вверх на перекошенное похотью лицо этого парня, пытаясь отвернуться от тыкающегося в её лицо члена, но он крепко держал её волосы.

— Да ладно тебе целку разыгрывать, что, сложно, что ли?

Когда Марина снова попыталась вывернуться, скорее инстинктивно, чем с какой-то целью, парень со злобой дернул её за волосы, и её голова ударилась о стену.

— Да ёбанный ты в рот! Не заставляй меня делать тебе больно. Я не хочу этого, я только хочу, чтобы ты сделала мне приятно, дура! Чего тебе стоит? Я же тебя до дома довёл.

Марина всхлипнула. Её тошнило от страха и выпитого, в глазах двоилось. Она уговаривала себя сделать то, что он просит, лишь бы только прекратился этот ужас, но ей казалось, что как только она почувствует это у себя во рту, когда он начнет пихать его в её горло, её непременно вырвет. И тогда… тогда он точно её убьет. Марина замычала, плотно сжимая губы, как ребенок, отворачивающийся от ложки каши.

— Я не могу-у, — заныла она.

— Да блядь, чего вы все такие? Заебало уже! — он поднял её за волосы и раскрытой ладонью наотмашь ударил по лицу.

Удар был сильным. Марина снова стукнувшись головой о стену, рухнула на землю, которая, казалось, качалась и тряслась, проваливаясь куда-то в тар-тарары. Лицо горело, а во рту вместе со вкусом мятной жвачки чувствовался солоноватый вкус крови. Страх за свою жизнь почти совсем отрезвил её.

— Нет! Не бей! Не бей меня, пожалуйста!

Оглушенная, Марина попыталась отползти от насильника, не заметив, как из-за угла дома метнулась тень. Но она увидела, как кто-то схватил двинувшегося к ней парня за волосы — так же, как он только что держал её — и со всей силы ударил его головой о стену. Марина отчетливо услышала хруст черепа.

— А-а-а-а, — протяжно завыла она, закрывая голову руками, видя, но не в силах осознать, что происходит. Хруст раздавался снова и снова. Он становился мягче, хлюпал и разлетался по стене кровью и месивом мозгов, пока, наконец, не прекратился.

========== VIII ==========

— Что ты тут делаешь, Марина? — Сёма повернулся к ней и вытер руки о джинсы. — С ним?

Марина подняла голову от колен и невидящим взглядом посмотрела на возвышающегося над ней парня. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что происходящее — не сон, и что перед ней действительно Сёма. Не тот неуверенно улыбающийся, вечно сутулящийся, влюбленный в неё Сёма, а какой-то другой — тот, что только что убил человека, а теперь смотрел на неё сверху вниз без какого бы то человеческого выражения на лице. Это только кажется, что это Сёма, подумала Марина, а на самом деле это кто-то другой. Кто-то другой занял его место.

— Ты убил его, да?

— А что? Не нужно было? — он схватил её за руку, заставляя подняться. Безразличие было только маской, на самом деле Сёма был очень зол. Марина, шатаясь, встала и поглядела туда, где лежало тело насильника. Проследив за её взглядом, Сёма спросил: — Это был твой приятель?

— Нет, — тело лежало навзничь, разбросив руки и ноги — так они в детстве падали в снег, чтобы сделать «ангела», а на левой стороне лица, ото лба к темени, зияла большая чёрная вмятина, из которой свисали клочья волос и сочилась кровь, образуя темную лужу под головой. Сверху, из безлунного неба повалили белые хлопья снега, они падали в этот черный провал черепа и таяли. — Нет, нет, ты меня спас… Боже…

Рухнув обратно на колени, она упёрлась руками в холодную промёрзшую землю и выплюнула противную жвачку. Ей казалось, что её сейчас снова вырвет, желудок сжимался от спазмов, но из рта текли только слюни смешанные с кровью. Сёма, стоя рядом, убирал её волосы с лица и гладил по голове. Он нахмурился, когда несколько длинных спутанных прядей остались в его руке, отошёл от Марины и несколько раз сильно пнул труп, так, что тот завалился на бок.

— Мерзкий ублюдок, сука. Чего он хотел от тебя?

— Не нужно, — Марина впервые слышала, как Сёма ругается. — Он не успел. Только ударил один раз и схватил за волосы. Пожалуйста, не трогай его больше.